— Святых не бывает, — отозвался я уже довольно миролюбиво. — Они существуют лишь в обыкновенной мифологии. Надеюсь, ты кое-что поняла, как, впрочем, и я. Ведь раньше мне было невдомек, что значит быть женщиной.
— Прошу прошения, — сказала Панихида. — Я буду держать себя в руках.
— Вот и хорошо.
Мы помирились, но на всякий случай я держался от Панихиды подальше. И план побега мы в эту ночь больше не обсуждали.
Следующий день был похож на первый. Мы поели, разучили новую песню и пропели ее на пастбище коровяков. На сей раз к нам приблизились сразу три коровяка. Одна совсем молоденькая, почти телочка, голову ее украшали маленькие аккуратные рожки.
— М-мвы мрасиво м-моете, — промычала она, когда нам пришлось сделать маленький перерыв; петь беспрерывно целый день мы, разумеется, не могли.
Странное мычание привлекло мое внимание, оно показалось мне похожим на членораздельную речь. Конечно, речь эта была не слишком разборчивой, но ведь губы и язык у коров устроены совсем по-другому, чем у людей. Они приспособлены для мычания. Видимо, поэтому всякое слово начиналось у коровяки со звука "м", а некоторые звуки она просто не выговаривала. А коли так, что же она сказала? Ну конечно! «Вы красиво поете».
— Спасибо, — сказал я. — А ты прекрасно выглядишь.
— М-мрасивые месни, — с довольным видом промолвила она.
— Красивые песни, — согласился я, покосившись назад, не заподозрят ли чего гномы. — А что, весь ваш народ умеет говорить по-человечески?
Она покачала головой:
— М-мнет. М-молько мя. М-мой малант.
— Твой талант! — догадался я.
Считалось, что магическими талантами обладают лишь люди и родственные им существа, но ведь и коровяки походили на людей — только головы другие. А будучи полулюдьми, они могли обладать и душой, и магией. События приобретали интересный оборот. Хотелось бы только знать, удастся ли нам извлечь из этого какую-нибудь пользу. Мы отчаянно нуждались в чем-то, из чего можно извлечь пользу. Пропев еще пользу — прерываться надолго было опасно, — я снова заговорил с телочкой:
— Как тебя зовут?
— Му-у-ла. А мтебя?
Хотя она путала или вовсе не выговаривала некоторые созвучия, чем дольше мы разговаривали, тем легче становилось мне ее понимать.
— Панихида, — ответил я, ощутив легкий укол совести. Стыдно обманывать это дружелюбное, простодушное существо, но другого выхода не было. Старая, добрая варварская прямота по-прежнему казалась мне предпочтительной, но за последнее время я понял, что она не всегда уместна.
— Мма-ни-мхида, — старательно выговорила Мула.
— Ты прекрасно говоришь, — похвалил я, и ноздри телочки раздулись от удовольствия. Я склонился к ней поближе и доверительно произнес:
— Между нами, девочками, у меня есть секрет.
В глазах коровяки вспыхнуло любопытство. Все девчонки обожают секреты.
— Мекрет? — переспросила она, навострив покрытые шерсткой ушки.
— Да. Мы пленники гневливых гномов. Ты поможешь нам сбежать?
Мула растерянно наморщила нос:
— Млежать?
— Да не лежать, а сбежать. Поняла? Нам нужно сбежать, потому что гномы собираются сварить нас в большом горшке.
— Мнолыдой мбашке?
— Не в башке, а в горшке. В большом-пребольшом горшке. Мы должны убежать — завтра. Ты нам поможешь?
Коровьи брови поднялись, а уши неуверенно дернулись. Мула робко покосилась в сторону здоровенного малого с бычьей головой, который явно здесь заправлял.
— Завтра, — повторил я, — мы снова придем сюда. Поговорим с вашими вождями. А то ведь гномы заставят нас петь до тех пор, пока вы не останетесь без пастбищ.
Ночью мы должны были окончательно договориться о совместных действиях, поэтому мне пришлось доверить свое слабое женское тело изрядно поднабравшейся силенок Панихиде.
— Думаю, — прошептал я ей на ухо, — нам следует направиться прямо в гущу коровяков. Затеряемся в стаде, и гномы не решатся за нами гнаться. Ежели, конечно, главный бугай разрешит Муле нам помочь.
— Так-то оно так, но можно ли им доверять? — сказала Панихида с типично мужской подозрительностью. — Ты уверен, что они едят только мох?
— Во всяком случае, их рты не приспособлены для поедания мяса.
— Для человеческой речи они тоже не приспособлены.
— Говорит только Мула, это ее магический талант, — возразил я, хотя и сам испытывал определенное беспокойство. Мяса коровяки скорее всего не едят, но кто знает, что взбредет в их бычьи головы при виде моего... тьфу, при виде соблазнительного тела Панихиды. — В любом случае какой у нас выбор? Или бежать? или ждать, когда гномы разведут огонь под своим котлом.
Возможность угодить в котел вдохновляла Панихиду не больше, чем меня, и, чуток поразмыслив, она согласилась:
— Пожалуй, нам придется положиться на них. С виду эти коровяки вполне приличный народ.
— Значит, решено, — сказал я и попытался отодвинуться.
Но не тут-то было. Панихида держала меня крепко.
— Жаль, что тогда мне пришлось тебя убить, — ни с того ни с сего сказала она.
— Опять ты за свое, — сердито проворчал я, тщательно пытаясь высвободиться из стальных объятий. — Знаю я эти твои штучки.
— Какие еще штучки? — воскликнула она с притворным негодованием, но тут же печально рассмеялась:
— Конечно же, ты опять прав. Раньше мне и в голову не приходило, насколько мужчины и женщины отличаются друг от друга. Мне довелось испробовать множество обличий, но все они были женскими.
— Но ты могла бы превратиться и в мужчину, разве нет? Может, мне попробовать...
— Ничего не выйдет. Мой талант в том, чтобы менять облик, а вовсе не пол. Может, с виду тело и станет мужским, но суть все равно останется женской.
С одной стороны, это казалось вполне резонным, но с другой, мы оба после обмена телами стали воспринимать определенные качества противоположного пола — она мужского, а я женского. Форма определяет содержание! Стоп, но ведь я по-прежнему думал о себе как о мужчине, да и она наверное... Или не совсем так. Боюсь, есть вопросы, на которые нет простых ответов, и половой вопрос из их числа.
Я отодвинулся, и мы заснули. Кажется, после этого разговора мы стали лучше понимать друг друга. И относиться друг к другу с большим уважением.
На следующее утро нас снова повели к коровякам. Большая часть стены была изрублена кайлами, пастбищных угодий осталось совсем немного. Едва мы выступили вперед, как к нам подошла Мула и с довольным видом промычала:
— Мгороль мгогласен.
— Король согласен, — перевел я Панихиде.
— Тогда мотаем отсюда к чертовой матери, — заявила она.
Просто удивительно, до чего мужчины грубы и невоздержанны на язык.
Не теряя времени, мы зашагали в дальний конец пещеры, где сгрудилась большая часть стада.
— Эй, вы куда? — заорал Гнуси. Размахивая киркой, он устремился было вдогонку, но два здоровенных коровяка наставили на гнома рога, что мигом поубавило ему прыти. — А мы уже котел приготовили! — гневно воскликнул Гнуси.
