думать. Чтобы как-то прояснить ситуацию, он решил от рассказов перейти к вопросам.
– А вы, сеньор, как считаете, Пабло правильно поступил? – обратился он к Кюхельману.
Гюнтер безразлично пожал плечами:
– Если ваш сын считает себя моряком и честным воином, то он поступил, как и положено настоящему капитану, ну а если он считает себя палачом, то он сделал глупость:
Едва сдержавшись, дон Диего почувствовал, что в нем закипает злость. Уж слишком легко этот чужак навешивает ярлыки. Он сам не одно английское горло перерезал, но палачом себя никогда не считал.
– А сами вы, сеньор? Не раз я уже слышал от вас, что вы воины и бывали в боях! Вам-то приходилось топить корабли врага?
– Приходилось.
– И как же вы с ними поступали? Отдавали им корабельные шлюпки или с извинениями обещали их вернуть на родину? Вам удавалось воевать с врагом, не убивая его?
Гюнтер смущенно отвернулся. Губернатор сумел вывести его на больной и скользкий вопрос морали. Вопрос, от которого всегда можно прикрыться воинским долгом и интересами родины. А можно терзаться муками совести из-за каждой новой жертвы. Он знал, что любой подводник старается думать, что на транспорте, в который он влепил торпеду, непременно плыли танки и самолеты, а не беженцы – женщины с детьми.
– Я всегда старался топить корабли и груз, а не команду и пассажиров. В отличие от ваших потешных пушек, мой корабль обладает таким оружием, что зачастую я топлю вражеский корабль за несколько миль и даже не вижу, что он вез.
Гюнтер чувствовал, что заводится. Этот пещерный пират пытается высмеять элементарные правила воинской чести. Да, война – грязное дело, но все же есть разница между честным солдатом и военным преступником.
– Если была возможность, я всегда давал время команде покинуть судно, прежде чем отправить его на дно, – Гюнтер понял, что его понесло, и сейчас он наговорит лишнего, но остановиться уже не мог. – Так уж повелось, что если есть война, то есть и враг. А с врагом не вино пьют, а воюют. Наша война идет на выживание, а не как у вас за бочку специй, но мы не наматываем кишки врагов вокруг своей шеи и не кормим их телами акул! И уж точно не развлекаемся, скармливая своих матросов ягуарам!
Дон Диего внимал каждому слову, половины не понял, но зато все запомнил. А еще он порадовался, что сумел вывести из себя надменного капитана чужаков, а это тоже слабость. Но ему был нужен ответ на другой вопрос.
– Ответьте, сеньоры, кто же ваши враги? – сделав ударение на слове
– Возможно, это вас обрадует, но англичане и наши враги! А еще американцы, о которых вы, естественно, даже не слышали! А еще есть русские и австралийцы, греки и поляки! Я могу еще перечислять, но вы все равно ничего не поймете! Но, главное, упаси вас бог стать нашими врагами! Вот тогда уж точно я не дам гнутого песо за ваши жизни!
Эмоциональная речь Гюнтера произвела впечатление на губернатора. Дон Диего сник. Глаза его забегали, он пытался спрятать растерянность. Кажется, он недооценил чужаков и сейчас дергает тигра за усы.
Свесившись через перила, губернатор заревел трубным басом на кухарок:
– Мы долго еще будем ждать? Где эта донна Дебора? Вечно она тянет, а потом горелое мясо подает!
Зато Удо был очень доволен. Он с наслаждением переводил гневную речь командира. Будто не Кюхельман, а он сам каждым стальным словом, как гвоздем, прибивал губернатора к столбу позора. Доминиканец расправил плечи и окинул снисходительным взглядом поселок. Затем, взглянув на бухту, он заметил три красных спасательных плота, следующих от подводной лодки к берегу.
– Командир, смотрите! – указал он пальцем на море.
Но первым плоты заметил дон Диего. Он даже успел сосчитать оставшихся на палубе лодки подводников. Их оказалось больше, чем он предполагал.
– Губернатор, мне необходимо встретить своих людей, – направляясь к выходу, сказал Кюхельман.
Вслед за ним из-за стола вскочили старпом с матросами.
– Да, конечно, – обгоняя Гюнтера, бросился вперед губернатор. – Я вас провожу!
10
На первом плоту, стараясь удержаться на ногах, в полный рост стоял Вагнер. Плот был перегружен и, тяжело осев, едва взбирался на волны. Гюнтер помахал лейтенанту с причала рукой. Герберт, стараясь не потерять равновесия, тоже подняв руку, ответил командиру. Плоты зашли в бухту и теперь, разогнавшись на спокойной воде, приближались к причалу.
Первым на пристань выпрыгнул Вагнер. Гюнтер улыбнулся, заметив, что у Герберта не только полные воды ботинки, но и брюки мокрые до колен.
– Командир, мы уже чуть стрельбу не открыли, – взволнованно произнес лейтенант. – Куда вы исчезли? Мы вас потеряли из вида и нигде не могли найти!
– Успокойся. Мы пили вино у губернатора. – Затем Гюнтер обернулся и, кивнув головой, сказал: – Познакомься, это и есть дон Диего.
Губернатор, догадавшись, что речь идет о нем, слегка поклонился, не сводя глаз с кобуры на поясе лейтенанта. Он уже заметил, что почти все моряки, сидящие в лодках, вооружены. Как действует это оружие, он уже видел. А вот как работает оружие, болтающееся на ремнях на шее, еще была загадка, но то, что это оружие, он не сомневался. Удивляло то, что у чужаков нет ничего похожего на сабли или шпаги.
Он понял – баланс сил резко качнулся в другую сторону. Если раньше еще можно было попытаться неожиданно убить или связать пятерых подводников, то теперь остается только наблюдать и ждать.
Дон Диего широко улыбнулся и произнес:
– Я счастлив приветствовать вас на нашем гостеприимном острове! Сеньоры подводники, все мы рады такой чести, но не сочтите за оскорбление – кухарки запаздывают. Еще совсем немного времени, и я как губернатор этого острова с почтением приглашу вас за стол разделить нашу радость по поводу прибытия на Бенито!
Дон Диего нагнул голову, скрыв красными полями шляпы свое скривившееся лицо. Его едва не стошнило от собственных слов.
За спиной губернатора с мрачными лицами стояли Чуи и Томас. А из-за их спин выглядывал, вцепившись двумя руками в крест на шее, пастор Соломон. Не далее тридцати метров от причала длинной, изогнутой шеренгой в три ряда стояло почти все мужское население острова. У кого-то сабли висели у пояса, а кто-то, не стесняясь, держал их уже наголо, готовый в любую секунду броситься на чужаков.
– Ты улыбайся, но кобуру держи открытой, – шепнул Гюнтер Герберту.
Но лейтенант и без подсказки командира уже заметил выражение «радушия» на бородатых лицах. Оценивая степень опасности, он так же шепотом спросил:
– Так нам рады или не рады? А то я уже сомневаюсь.
– Правильно сомневаешься.
– Так, может, их просто перестрелять и дело с концом?
– Тебе бы только пострелять. Видишь, нам рады, – ехидно произнес Гюнтер. – Старались, накрыли на стол, а ты сразу – перестрелять. Еще успеем.
Уже все плоты выгрузились, и моряки едва умещались на переполненном причале. Увидев злую толпу встречающих, они недвусмысленно направили на испанцев автоматы. Щелкнули затворы.
«А ведь кто-то может не сдержаться и открыть огонь», – подумал Гюнтер.
– Дон Диего, – обратился он к губернатору, – прикажите вашим людям спрятать оружие, а то они не слышали ваших слов и не знают, как они счастливы нашему прибытию. Не испытывайте терпение моих людей.
Дон Диего со злостью крикнул с балкона:
– Спрячьте свои тесаки, идиоты! Вы что, не видите, что это приплыли гости, к приему которых мы готовимся уже несколько часов? – В очередной раз изобразил гостеприимство на лице и, прокашлявшись,
