— Да здравствует Храповик, великий герой и спаситель нашей долины! — кричали они, свешивая вниз прелестные лодыжки и весело повизгивая, когда «великий герой» их цапал.
Стэнли, едва успевший подняться, чтобы дать отпор хищнику, потемнел от разочарования.
— Однако… — начал было Джордан, но поумневший Гранди мигом ухватил его мысль и помчался к кровати:
— Храп, не хотел бы ты остаться здесь — защищать фавнов и нимф? С кусочком наоборотного дерева ничто не помешает тебе действовать как днем, так и ночью. Айви все равно скоро вырастет, а уж по части лодыжек лучшего места не сыскать. Чем не романтическое приключение?
— Оно самое, — радостно согласился Храповик. — Наконец-то я нашел то, что искал.
Гранди обернулся к паровику:
— Видишь, фавны с нимфами теперь под присмотром. Значит, ты можешь вернуться в замок Ругна. То- то Айви обрадуется.
— Стэнли посветлел. Мысль ему понравилась.
— Вместе и отправимся, — заявила Рапунцель. — Теперь я не боюсь оказаться в обществе людей.
Глава 15
ЗНАКОМСТВО С ЭЛЬФАМИ
Гранди и Рапунцель объяснились в любви, но, по мере того как действие пчелиного яда сходило на нет, к голему возвращались его сомнения. Конечно, Рапунцель искренне считает, что любит его, но она до сих пор не имела возможности по-настоящему познакомиться ни с человеческим, ни с эльфийским сообществом.
Может ли он позволить себе воспользоваться ее неведением?
К замку Ругна Гранди с Рапунцель отправились на спине Стэнли. Дорога пролегала между горой Парнас и озером Огр-Ызок. Туловище дракона обмотали лозой — голему и девушке приходилось держаться за нее, чтобы не свалиться на ходу. Однако их так нещадно трясло, что некоторые мысли, кажется, вытряхнуло у Гранди из головы.
— Ты опять задумался, — укорила его Рапунцель.
— Ну, — опять завел он свою волынку, — , предположим, мы поженимся, а потом ты выяснишь, что это ошибка. Что на самом деле ты принадлежишь, скажем, к эльфийскому народу и хочешь жить с эльфом.
— Но я хочу жить с тобой, — настаивала девушка.
— Это сейчас. Но ведь ты отроду не встречала эльфов. Откуда тебе знать, каковы они?
Рапунцель на время задумалась и кивнула:
— Ладно. Раз по-другому тебя все едино не убедить, почему бы нам не остановиться у какого-нибудь эльфийского вяза? Я познакомлюсь с эльфами, и все встанет на свои места.
Девушка пребывала в уверенности, что эльфы совершенно безобидны. Гранди этой уверенности не разделял, но нашел ее предложение вполне разумным. Зачем оттягивать неизбежное — чем скорее все выяснится, тем лучше. Пусть его сердце будет разбито, лишь бы она нашла истинное счастье.
— Согласен. Я расспрошу деревья.
Однако местные деревья не слышали, чтобы поблизости росли эльфийские вязы. Гранди почти обрадовался, — а вдруг они так и не встретят эльфов? — но тут же глубоко устыдился.
Нет, он считал своей обязанностью предоставить Рапунцель возможность сделать осознанный выбор.
К ночи они устроили привал. Снеди вокруг росло хоть отбавляй, а хищников опасаться не приходилось, потому как Стэнли уже основательно подрос. Таких дураков, которым взбрело бы в голову беспокоить взрослого дракона, в Ксанфе не водилось — все они вымерли много столетий назад в результате естественного отбора.
Голем с девушкой устроили себе ложе из травы, а Стэнли свернулся вокруг них кольцом, голова к хвосту, и, мягко попыхивая, задремал.
Рапунцель, как всегда, взяла голема за руку.
Она явно была настроена поговорить:
— Я знаю, Гранди, ты стараешься все делать правильно…
— Насколько могу.
— Как я понимаю, мужчины вообще склонны полагаться на разум, а женщины — на чувства.
— Ну.., примерно так.
— А тот, кто руководствуется чувствами, совершает ошибку?
— Положим, это сказала ты, а не я.
— Сейчас у меня было время подумать.
— Подумать? О чем?
— Это легче делать сейчас, когда волосы у меня короче.
Голем не мог взять в толк, о чем речь. Ей что, длинные волосы думать мешали? Еще одна особенность их магии? Нет, девушка имела в виду что-то другое. Но что именно, было за пределами его разумения.
— Понимаешь, — заговорил он, — было бы не правильно…
— Понимаю, — прервала его Рапунцель. — С твоей стороны было бы не правильно позволить мне любить тебя, пока я не имею представления о других возможностях. Но положим, я не хочу ничего о них знать.
— Можно подумать, мне очень хочется уступать тебя хоть людям, хоть эльфам. Но представь себе, что я.., и ты.., мы.., а потом…
— Я должна представить себе, что мы предались любви, а потом выяснилось, что это ошибка? — сказала девушка, выражаясь, как всегда, более ясно, чем мог позволить себе толем.
— Да, и…
— ..и понять, что в таком случае мы горько пожалеем о своей глупости. — Голос ее звучал спокойно и рассудительно.
— Да.
Девушка повернулась к нему:
— О, Гранди, давай сделаем это!
— Что?
— Пожалуйста, не прикидывайся невинным. Это я невинна, а вовсе не ты. Давай наделаем глупостей, а потом посмотрим, станем ли мы об этом жалеть.
Искушение было таким сильным, что Гранди едва не отбросил прочь все свои сомнения.
— Но ты ведь не имеешь в виду то самое… — растерянно пробормотал он.
Рапунцель вздохнула:
— Разумеется, Гранди, я не имела в виду ничего такого. Я знаю, насколько ты благороден.
Благороден! Это слово прозвучало для голема насмешкой. Уж он-то знал, каковы его истинные помыслы и желания. Гранди чувствовал себя полнейшим ничтожеством — оказывается, он не только ростом не вышел, но еще и душонка у него низкая.
— Зря я затеяла тебя искушать, — произнесла через некоторое время Рапунцель, — у меня ведь нет опыта по этой части.
— Дело не в опыте, а в том, что ты самая добродетельная девушка в Ксанфе, — возразил Гранди.
— Нет, как раз в опыте. Если кто и добродетелен, так это ты. Ты всегда знаешь, что хорошо, а что плохо, и выбираешь хорошее.
— Вовсе я не такой. Когда ты заговорила об.., этом, я даже подумал.., мне захотелось… — Он вконец стушевался.
— По-моему, Гранди, у тебя комплекс неполноценности. Ты не веришь даже в собственные добрые побуждения.
А она верила в его добрые побуждения. Верила, потому что, будучи чиста сама, не чаяла дурного ни в ком другом.
— Не знаю, что это за комплекс такой, но насчет моей неполноценности ты права, — угрюмо согласился голем.
— Знаешь, Гранди, встреча с эльфами меня почему-то пугает. Не дает покоя какое-то дурное предчувствие. Я боюсь зла, безымянного зла, сладить с которым нам будет не под силу.
