— Ты убьешь нас! — вторил ему Сальмир, вкладывая все силы в то, чтобы прижать сопротивляющегося Лутарга к земле.
— Я его убью!
— И отца!
— Нееет!
— Да! Слушай меня!
— Нет!
Лутарг извернулся и оказался сверху. Впечатав Сальмира в землю, он, улучшив захват, стал выкручивать голову поверженного.
— Вы связаны духом. Погибнет он, умрешь и ты, — напрягаясь, смог выдавить калерат. — Сделаешь еще хуже.
В этот момент с отчаянным криком: 'Не надо!', — на шею молодому человеку бросилась Литаурэль, а тагьери черным вихрем приземлилась на спину рьястору, вцепившемуся в аторекту.
Взревев, Лутарг вскочил на ноги, отбрасывая нового противника. Сквозь пелену ярости не видя, кто перед ним. Девушка кубарем покатилась по земле, и распласталась у ног тресаира, тут же приставившего к ее боку острие меча.
Рьястор сбросил тагьери и, несколько раз щелкнув зубами у самой морды саблезубой кошки, был сбит массивной лапой ящера.
— Хватит! Иначе…
Сердитый окрик Окаэнтара, встретившегося взглядом с Лутаргом, заставил молодого человека замереть. Руки его сжались в кулаки от вида крови на шее отца, бардового пятна, расползающегося на одежде, и вины за то, что Литаурэль попала в руки врагов. Он тяжело дышал, буравя глазами ненавистное лицо тресаира, но с места не двигался, осознав, кем рискует.
— Призовите их. Немедленно! — уже спокойно приказал Окаэнтар, поняв, что наконец-то завладел всеобщим вниманием.
С протестующим рыком рьястор подчинился Антаргину. Вслед за ним исчезли аторекту и тагьери, а тресаир, подняв Литу с земли, прижал девушку к своему телу, преграждая путь мечом.
— Отлично. Теперь можно поговорить, — констатировал Окаэнтар, чуть ослабив давление кринка на горло Перворожденного.
Лутарг вздрогнул от того, что рядом с ним выругался Сальмир. 'Предатель', — полное яда слово, сорвавшееся с губ мужчины, заставило сердце вновь зайтись в яростном ритме, а едва сдерживаемую силу духа пробежать покалыванием по коже. Рьястору было тесно внутри, он рвался в бой.
— Что ты хочешь? — спокойный голос Антаргина не вязался с напряжением, сквозящим во взгляде.
— Ты проведешь нас по тропе.
Окаэнтар качнул головой в сторону Лутарга, определяя того, кого имел в виду.
— Я не могу.
— Можешь! Папочка тебе поможет, не так ли, Антаргин?
— Что ты собираешься делать там? Стать призраком? — не удержавшись, съязвил калерат.
— Не твое дело!
— Ты не сможешь пройти по ней без поддержки Рианы.
— Ну, что ты, Сальмир?! Неужели Антаргин не сказал тебе? Какое упущение с его стороны! Нехорошо, Перворожденный! Очень нехорошо скрывать от своего народа такие возможности. Как-то не по…
— У него не хватит сил вывести всех, — прервал Окаэнтара Антаргин.
— Молчать! — сорвался на крик тресаир.
Даже угрожая жизни Перворожденного, он не чувствовал себя в безопасности.
— Все — меня не интересуют. Ты откроешь тропу, а он поведет нас. Начинай!
— С чего ты взял, что я это сделаю? — пронзительным шипением выдавил из себя Лутарг.
— Потому, что мне терять нечего.
Лезвие кинжала скользнуло чуть вправо, удлиняя надрез на шее Антаргина и убыстряя скольжение крови по коже.
— Я убью его, рьястор разорвет тебя, и все остальные окажутся навечно заперты в Саришэ. Хотя нет. Вечность — это слишком долго, не так ли? Риана столько не выдержит, — с нервным смешком закончил свою речь Окаэнтар.
— Он погибнет, ведя вас всех.
— Знаешь, Антаргин, меня это мало волнует. Открывай!
— Хорошо.
Глубоко вздохнув, Перворожденный на несколько мгновений закрыл глаза, посылая призыв Риане и обращаясь к скрытой в нем силе. Когда веки его поднялись, глубокая синева глаз сменилась присущим рьястору вихрем, зрачки удлинились, и голубое сияние окрасило белок. Тонкая связующая нить устремилась от мужчины к сыну, объединив их. Затем, исходя из молодого человека, она рассыпалась на несколько светящихся стрел, связав в одно целое Окаэнтара, его сторонников и самого Лутарга.
— Ее тоже, — приказал тресаир, указав на Литу.
— Оставь ее! — возмутился Сальмир, но был остановлен предупреждающим взглядом Окаэнтара.
— Гарантия, что вы не наделаете глупостей, — усмехнулся мужчина.
Изо всех сил сдерживая бешенство, клокочущее внутри, Лутарг смотрел на отца, ожидая от того какого-нибудь знака, что делать дальше. Предпринять что-то самому, он не решался.
'Подчинись, ты сможешь. Верни то, что должен. Это единственный выход', — раздался в нем знакомый голос Рианы, когда сияние стало набирать силу так же, как когда-то в центральной зале Шисгарского замка. Постепенно Лутарг стал утопать в нем, погружаясь все дальше, чувствуя, как что-то зовет его и желая подчиниться этому зову.
Перед тем, как яркая вспышка поглотила все вокруг, Лутарг успел увидеть, что Окаэнтар одним резким движением отнял руку с кинжалом от шеи отца и по рукоять вогнал его в незащищенный бок Антаргина.
Услышал свой собственный крик: 'Нет!' — и ощутил внутри последний приказ Перворожденного: 'Привяжи к себе Литаурэль'.
На этом мир вокруг него перестал существовать, с неимоверной скоростью рухнув в непроглядную темноту.
— Возвращаемся, — приказал Урнаг, бросив последний взгляд на подсвеченную закатным солнцем крепость.
Белый флаг, взвеянный на одной из башен, рождал стойкое чувство загнанности, словно за ним долгое время наблюдают оттуда — свысока.
Второй день их маленький отряд кружил по окрестностям, выискивая следы пребывания человека, помимо обожженного костром куска земли, что увидели вчера.
Урнаг был зол, получив подтверждение, что старик и его спутник вошли в цитадель. Сам он не был готов отправиться в замок шисгарцев, даже несмотря на возможное неудовольствие вейнгара. Лишний день спокойной жизни многое значил для него.
— Что дальше? — спросил один из сподручных.
— Ничего. Ждем известий.
— Как долго?
— Я тебе что?.. — взревел Урнаг, осадив коня так, что пегий захрипел, закусив удила.
— Я просто спросил, — тут же пошел на попятную мужчина.
— Сколько нужно, столько и ждем.
— Как скажешь.
Спорить с главарем, когда он не в духе, не решался никто.
— В Трисшунку, — пришпоривая коня, приказал Урнаг, надеясь, что вейнгар не велит проверять крепость. Попасть в лапы карателей ему не хотелось.
