виду?
Она вздрогнула, побледнела и отвела взор, удивив Лутарга и старика.
— Я… не знаю, — губы девушки дрожали, когда она отвечала, а сердце гулко колотилось в груди.
— Уверена? — переспросил молодой человек, заинтересованный ее реакцией.
— Д-да. — Лита поспешила отвернуться, чтобы окончательно не выдать себя.
Она не хотела врать. Ей всегда претила мысль об обмане, но и ответить на этот вопрос правдиво Литаурэль не могла. Как Перворожденный мог предложить такое? — девушка не понимала. Неужели он хочет видеть ее парой для своего сына?
Лита тут же отмела подобное предположение. Не то чтобы она была против. Скорее наоборот, только ведь об этом никто кроме нее не догадывался. Лишь она сама знала, что ее тело сладко ноет в присутствии Лутарга, что от его прикосновений сердце либо останавливается, либо сходит с ума, но ведь это ее маленькая тайна, никому пока не раскрытая.
— Подумай, может, поймешь, что он хотел этим сказать, — попросил Лутарг, и девушка закивала, соглашаясь.
— Да… хорошо. Я… еду поищу.
Литаурэль выпустила из пальцев подоконник, который отчаянно сжимала в поисках успокоения, и торопливо зашагала к двери, мечтая поскорее скрыться с глаз Лутарга.
— Не вздумай выходить за стены, — крикнул ей вдогонку Лутарг, сильно сомневаясь, что девушка послушается и, признаваясь себе в том, что препятствовать ей не в силах. Чтобы остановить Литаурэль ему придется ползти. Жгучая боль выжигала его изнутри.
Касаясь щекой шероховатой поверхности коры, Лита смотрела на языки танцующего пламени. Костер манил взор, то складываясь в замысловатые узоры, то сплетаясь в страстных объятьях, которые затем осыпались снопом искр, чтобы разбиться от соприкосновения с землей и погаснуть.
Это было красиво! Как всегда завораживающе красиво, и девушка могла вечно любоваться этой игрой, но только не сегодня. Сейчас в ней стенала тоска, и взгляд постоянно возвращался к сидящему у костра Лутаргу.
Прошло уже шесть дней, а его вопрос все еще мучил ее. Привязать…
Что бы он сделал, если она рассказала? Объяснила, что хотел от него Антаргин? Послушался бы?
Этот вопрос стал камнем преткновения в ее душе. Требовал ответа и боялся получить его, бесконечно мучая.
— Сколько нам еще? — услышала Лита.
— Как идти будем, но думаю дня три — четыре, — отозвался Сарин, подбрасывая двор в ненасытный огонь. Тот полыхнул на мгновенье, а затем продолжил изысканный медлительный танец.
— Коней нам надо, — задумчиво протянул Лутарг.
— Там и поищем. Монет немного осталось, но, думаю, хватит.
— Хорошо бы.
Мужчины замолчали, а Лита, оставив свой пост, подошла к костру.
— Мои браслеты подойдут в качестве оплаты?
Она сняла одно колечко с запястья и протянула его старику, присев возле огня.
— Не говори глупостей. Мы не будет трогать твои украшения, — недовольно проворчал молодой человек, но Литаурэль на него внимания не обратила.
— Вот, — она вручила браслет Сарину. — Я не знаю, сколько это может стоить здесь, но все же.
Старец наклонился к костру, чтобы разглядеть орнамент на серебристом кольце.
— Что это значит?
— Жизни тагьери, — ответила девушка, подтянув колени к груди.
— Твоего духа?
— Да. Видишь палочки между кругами? Это количество воплощений. А круги — родовая преемственность.
— А здесь почему пусто?
Сарин подвинулся в девушке и показал на место между косыми штрихами лишенное какого-либо изображения вообще.
— Это я, — с легкой грустью ответила Литаурэль.
— Ты? — казалось, старик удивился, и Лутарг до этого сидевший, уткнувшись взглядом в землю возле ног, поднял голову.
— Да, я. — Лита погладила пальцем оставшиеся на руке браслеты. — Я не должна была стать тагьери. Все считали, что во мне проснется дух грэу, но этого не произошло. Когда я впервые призвала духа и появилась саблезубая кошка, братья очень удивились.
— То есть, духи преемственны? Что-то вроде родословной существует? — уточнил Сарин.
— Линия силы. Сильные духи рождаются из сильного союза.
— А у твоих родителей что, несильный был?
Старик, как любознательный юнец, пытался узнать как можно больше о шисгарцах. Его интересовало все, и иногда Литаурэль казалось, что он замучает ее вопросами до смерти.
— Скорее наоборот. Моя мать была иштари — огненной змеей, отец — крэату. Это небольшой огнедышащий ящер. Он неопасен, скорее забавен, — девушка с горечью усмехнулась. — Из моих братьев самый впечатляющий Сальмир. Аторекту красив и мощен. Правда?
Литаурэль посмотрела на Лутарга, и он кивнул, соглашаясь.
— Он единственный из братьев, кто умеет контролировать свою силу и силу духа. Он даже рьястору противостоит. Недолго, но все же, — с гордостью произнесла она. — Остальные тоже… хм… чешуйчатые.
— А грэу кто? — поинтересовался Лутарг.
— Шестикрылый дракон, — с усмешкой ответила она, — но я, как ты знаешь, кошка. Разве не странно?
— Почему так случилось? — Глаза Сарина светились любопытством.
— Этого я не знаю. Перворожденный, наверно, смог бы ответить…
Девушка неожиданно замолчала, из-под ресниц бросив взгляд на Лутарга. Она не хотела упоминать его отца из боязни причинить боль, но молодой человек также смотрел на нее с интересом и ждал продолжения.
— … но я никогда не спрашивала его, а сам он не говорил, — закончила она.
Лутарг тут же вспомнил слова Рианы обращенные к Сальмиру: 'Тагьери не должна была стать твоей сестрой', — и задумался, почему так произошло?
— Значит, тагьери сильнее грэу? — продолжил расспрос Сарин.
— Да, намного сильнее, — ответила Литаурэль.
— На, надень, — Лутарг забрал у старика браслет и протянул девушке. — Он нам не понадобиться.
Их взгляды встретились, а пальцы на мгновенье соприкоснулись. Сердце Литы сладко заныло, желая продлить миг, но девушка его не послушалась, отдернув руку и оставив серебряный обруч в руках мужчины.
— Я не против, — поспешно сказала она.
— А я, против, — чуть слышно молвил Лутарг, обхватив девичье запястье и вынуждая Литаурэль разжать кулак.
Он не сделал ей больно. Прикосновение было почти невесомым, но от тепла его кожи, касающейся ее, из-за искры, вспыхнувшей в его глазах, Лита не могла противиться.
В минуты, когда он смотрел вот так, она не могла противостоять ему. Все в ней превращалось в игривый ручей, который согласен вечно обтекать один единственный камень и исчезать под ним, лишь бы не потерять его притягательную тяжесть.
Браслет лег на раскрытую ладонь, а Лутарг, вскочив на ноги, велел:
— Ложитесь, я скоро вернусь.
Мужчина скрылся в темноте раньше, чем они успели остановить его. Лита обреченно вздохнула, а
