— Там нет ничего интересного для тебя. Я просто принес забытую вещь, и все. Нашел по дороге, решил вернуть.
— С чего это вдруг?
— Я сегодня добрый.
— Ясно.
— Где ты остановился? Я зайду, и мы поговорим, но не сейчас. Хорошо?
— О-о-о, какие слова. Ты передумал?
— Майя?
На кухню вошла Таис и включила свет. Испуганная Майя отпрыгнула от окна, настолько быстро насколько смогла, облившись и расплескав чай на пол.
— Черт, выключи немедленно, — зашипела она на сестру, прекрасно понимая, что их все равно уже слышали, а ее еще и заметили.
Глава 5
Тейт старательно держал себя в руках. Налепив на лицо маску безразличия, он пытался отвлечь отца от этого дома, от собственного присутствия подле него. Мужчина сам не понимал, для чего ему это нужно, но он не хотел, чтобы отец узнал о девушках, увидел их. Странное желание. Необъяснимое, но очень требовательное, зудящее.
— Где ты остановился? Я зайду, и мы поговорим, но не сейчас. Хорошо?
Тейт сказал то единственное, что наверняка привлечет внимание отца, оттеснит на второй план его желание досадить непутевому сыну. Сработало! Отец развернулся. Их разделяло всего несколько ступеней, и Тейт видел выражение удовлетворения на его лице. Сэм сочился довольством так же, как не прожаренное мясо кровью.
— О-о-о, какие слова. Ты передумал?
«Нет, черт возьми! Не передумал! Но тебе об этом лучше не знать» — беззвучно, про себя, а вслух:
— Мы поговорим, я обещаю.
В доме зажегся свет. Молодой человек услышал возглас Таис: «Майя», — и увидел, отбежавшую от окна девушку. Она подслушивала? Вот любопытная! Сама только что вырвалась из неприятностей, и опять их ищет. Тейт был удивлен, но вида не показал, чтобы не заинтересовать отца жильцами еще больше.
— Сегодня днем. Куда подойти?
Он поспешил, чтобы не дать Сэму обратить внимания на окно, чтобы не упустить его пристальный взгляд, удержать его на себе. Прихвостни обернулись на свет, но они Тейта не интересовали. Без прямого приказа эти ничего делать не станут. И, как он надеялся, не рискнут нарушить правила колонии. Наказание все-таки не из приятных, и они непременно должны быть осведомлены об этом.
Свет погас. Молодцы девочки. Быстро сообразили, хотя лучше бы вообще сидели в гостиной, и не совали нос, куда не следует.
— К губернатору. Мы у него в гостях.
Тейт даже не удивился. Отец, как всегда, в своем репертуаре. Никаких гостиниц и съемов, только самое лучшее.
— Отлично.
Он сделал несколько шагов назад, предлагая следовать за собой. Получилось. Отец пошел на встречу. Охрана заторопилась за ним. Видимо, все еще опасались его неадекватной реакции.
— Смена закончится, и к обеду я буду у тебя.
Отец приблизился и положил руку ему на плечо. Тейт заставил себя замереть, подавляя желание отшатнуться. Противны ему эти прикосновения. Противны до глубины души!
— Я очень доволен, Тейт. Всегда верил в то, что ты передумаешь.
Сэм был рад. Действительно рад. Об этом говорило все, от интонаций до мимики. Дружественным жестом мужчина похлопал сына по руке, Тейт внутренне сжался.
— Буду ждать. Идемте ребята, — отец махнул охране.
— Прости, провожать не буду. Мне в другую сторону, — насколько мог любезно, проговорил Тейт.
— Ничего, мы сами. Жду тебя, сын.
Отец поднял руку в знак прощания, и они двинулись в сторону центра. Тейт остался на месте, глядя им вслед. Опять этот человек появился в его жизни, а это не сулило ничего хорошего. Когда он рядом, все наперекосяк. Не жизнь, а сплошной кошмар. Хуже некуда!
Они уже давно скрылись из поля зрения, слились с темнотой даже для его глаз, а Тейт все стоял и смотрел туда, где должны были быть их спины. Он чувствовал себя привязанным, словно незримая нить, вновь приковала его к отцу. А ведь он считал ее разорванной навсегда. Ошибся!
В тот день, когда Тейт в последний раз уходил, они поругались. Поругались по крупному, до ярости, застилающей взгляд, до желания придушить. Сын обвинил отца в бессердечности, в смерти сестры, в том, что он искалечил ему жизнь. Тейт хорошо помнил, как Сэм постоянно твердил им — ему и Сонье: «Вы люди, обычные люди, такие же, как я». А это не так! Они не такие как он. Они другие! И чтобы жить, им нужна кровь. Но отец сознательно закрывал на это глаза, не хотел верить. Не желал принимать очевидного.
Следуя своим бесконечным теориям, он доводил собственных детей до изнеможения, особенно сына. Были дни, когда Тейт уже не мог встать с постели и находился в таком состоянии, что голос разума замолкал. В эти моменты любой оказавшийся поблизости подвергался опасности нападения. Тейт становился невменяемым, и во избежание неприятностей его приковывали. Приковывали к кровати тюремными кандалами. Терзали до тех пор, пока он уже не мог шевелиться. И только когда количество эритроцитов доходило до критически низкой отметки, ему делали переливание.
Сэм всегда отдавал свою собственную кровь, почему-то считая, что она должна победить кровь сына. Глупость. Если бы вирус можно было так легко одолеть, это давно бы сделали.
«Стоп! Хватит об этом. Было и прошло», — остановил поток воспоминаний мужчина. Больше он не позволит подобному произойти. Никогда больше ни одна живая душа не сможет манипулировать им! И тем более он — его отец. Рычагов давления не осталось! Все, чем можно было закабалить сына, кануло в небытие.
Тейт посмотрел на дом, на окно. Интересно, она все еще там? Смотрит? Слушает? Он словно наяву, видел эти серые глаза. Огромные доверчивые глаза, за краткий миг запавшие ему в душу. Пробудившие в нем что-то доселе неведомое, какое-то странное томление, жажду чего-то. Чего-то другого, ему незнакомого.
За всю жизнь, так на него смотрел лишь двое. Мать и Сонья. Только они безгранично верили в молодого человека, только они любили. И Тейт потерял обеих. Сердце сжалось и сбилось с ритма. Он больше не хотел терять! Да, собственно, и нечего, только если себя самого.
Тейт медленно повернулся спиной к дому, пытаясь стереть из памяти образ девушки и ее слова: «Спасибо тебе». Когда его благодарили в последний раз? Он не помнил. Вполне вероятно, что никогда. Близкие люди не в счет.
Мужчина сделал несколько шагов, подавляя образ перед глазами, запихивая его куда подальше, вырывая из себя. Нельзя привязываться! Ни в коем случае нельзя! Не в его жизни. Тем более к ней. Майя! Да что такого в этой девчонке, что он начинает сходить с ума? И опять этот образ. И злость в ее голосе — злость на него…
Нет! Молодой человек не хотел этого — ее злости. Он хотел… Чего?
— Тейт, — едва слышно, почти шепотом, на выдохе. Слишком тихо даже для его чувствительного слуха.
«Может мне показалось?» Мужчина замер.
Майя была уверена, что он все еще там. Эти — другие ушли, а он там. Один. Стоит в ночи.
