– Тебе больно об этом говорить? – спросила Катя.
– Ну, все равно же вы будете меня допрашивать, – пожала плечами Анфиса, – и об этом, и о том… Так уж лучше сразу и тебе, чем… чем тому типу, что приезжал вчера. Знаешь, явился вчера от вас один – такой весь из себя накачанный. Наверное, спит и видит себя чемпионом по карате в тяжелом весе. Фингал под глазом как слива. В голове, по-моему, ни одной извилины, одно мужское достоинство упрямо выпирает.
Катя невольно усмехнулась: Анфиса нарисовала свой собственный портрет Колосова. Они поднялись со скамьи и медленно побрели по набережной к пешеходному мосту.
– У вас все было так серьезно? – вернулась к разговору Катя. – Студнев хотел на тебе жениться?
– А что? – Анфиса вдруг остановилась. – На такой бомбе нельзя даже захотеть жениться?
– Анфиса, ты что, я совсем не то имела в виду… Просто я немного познакомилась с этим делом. И мне показалось, что Студнев…
– Я так и поняла, – перебила ее Анфиса, – ты такого дела не упустишь. Как же, сенсация! Эх, жаль, меня не оказалось поблизости, когда он с балкона-то вверх ногами летел. Какие бы снимки получились – класс. Мои фото да твой комментарий профессионала с места последних событий. Денег бы заработали – жуть, – Анфиса неожиданно всхлипнула.
Катя обняла ее за плечи.
– Я и со Студневым познакомилась немного по рассказам тех, кто его знал, – приврала она, – и мне показалось, что этот парень был не из тех, кто женится даже на красотках. Он не производил впечатления жениха. А почему в нем сидело сразу пять крыс? Почему ты его их королем зовешь?
– «Щелкунчик» помнишь? Вот потому и зову. У него было сложное отношение к жизни, смешанное – наполовину королевское, наполовину крысиное, – ответила Анфиса, – все вокруг мое, везде я один, мне все можно, я король жизни. И при этом я же и сожру всех и все, до последней крошки, никому ничего не оставлю. Лопну, издохну, а сожру все один… Ты думаешь, что он со мной-то, такой вот тушей, сошелся?
– Анфиса, ну не надо о себе так. Я просто не могу, когда ты так говоришь.
– Если не нравится, не слушай, зачем тогда позвала? Ты думаешь, отчего он со мной начал? Да все потому же. Мне вот скоро тридцать стукнет. Вроде я полностью состоявшаяся личность, независимая и свободная. Ни в чем особенно не нуждаюсь, все у меня есть. Работа приличная, деньги платят нормальные, отдыхаю за границей, по экскурсиям ношусь как кошка угорелая – пирамиды, Стена плача, мечеть в Касабланке, Монпарнас, Монмартр. Квартиру собираюсь ремонтировать, тряпки покупаю, какие хочу, точнее, какие на мою задницу налезут. Фотовыставку персональную планирую через год сделать. Мне даже из «Вог» недавно звонили, интересовались, не хочу ли я и для них поработать. Вроде бы что еще надо? – Анфиса стиснула зубы. – И что тебе, красна девица, неймется? Так нет, любви хочется, чувств-с! Поцелуев при луне хочется жабе-царевне… Только в кино и видишь эти поцелуи. Ну, кассетку с порнушкой на Горбушке купишь, вечерком дома запрешься, видак включишь, насладишься – и вроде снова себя женщиной почувствуешь, бабой нормальной, без этой поганой жирной бабьей кожи! А тут вдруг – явление природы: он выплывает из тумана. Принц.
– Вы давно с ним познакомились?
– Успела, как видишь. Полгода назад, – Анфиса отвернулась. – Меня Аврора с ним свела. Кстати, именно там, куда мы с тобой сейчас топаем.
– В этом ресторане? А Аврору ты как же узнала?
– Да они сами лезут, мне, что ли, они нужны? У них же там только об одном разговоры: кто съемку финансирует, кто оплачивает, кто тряпки в рекламных целях дает, какой бутик – этот или тот… Авроре раньше муж бабки немерено отстегивал – Димка Гусаров. Его менеджер каждый месяц нам в издательство звонил: неплохо бы рекламную съемочку провести – оплата не заржавеет. Снимки – в журнал, на обложку, на разворот, на плакат. Я Аврору раз двести, наверное, снимала – невольно познакомишься, сойдешься. Ну, а в тот раз она меня сама сюда затащила.
– В «Аль-Магриб»? Название какое-то, – Катя поморщилась, – «Аль-Каидой» какой-то попахивает.
– Позвала меня кофе по-восточному пить с корицей и финиками. Аврорка, хитрая змея, знала, куда меня, обжору, позвать, чем подмазать.
– Значит, она пригласила тебя в ресторан и там познакомила со Студневым?
– Да не знакомила она меня! Так, кивнула небрежно: это вот Анфиса, это вот Макс… как стул дивану представляют. Я на него и глаза поднять тогда не смела, куда уж мне…
– Почему?
– Ты его видела?
– Нет. На фото из дела, где он после падения с восьмого этажа, у меня духу не хватило смотреть.
– Тогда тебе простительно не понимать меня.
– Он что, настолько был привлекателен?
– Он был неотразим. По крайней мере, таким он мне тогда в первый раз показался – господин Совершенство, воплощенная мечта в джинсах с расстегнутой ширинкой. Мощный заряд скрытого мужского эротизма, я много раз знаешь какую композицию с ним себе представляла? Стена где-нибудь в Палермо, граффити на стенах, мотоцикл, тут же у колеса стреляные гильзы, сухая ветка, надкушенный гранат и он… Король жизни, крысиный повелитель подворотен и домов терпимости… Ладно, это метафора, мечта… Ну а тогда, во время той первой встречи, грустно мне стало, Катька, так грустно. Честное слово, на диету даже немедленно захотелось сесть. Фитнесом заняться. Правда, бред все это – фитнес, диеты. Ни спорт, ни липосакция от обжорства не излечат. Есть одно лишь верное средство.
– Какое? – спросила Катя.
– Боль, – ответила Анфиса.
– Как это… боль?
