Ведь говорят, если он откажется, его отпустят.
– Мы ведь не знаем, чем они его там удерживают.
Возможно, они пригрозили в случае отказа убить эту девочку – Дженни.
Глоха и Дольф испуганно переглянулись. О такой возможности они даже не подумали.
– И поскольку дело непосредственно касается Дженни, Че отдал право решать ей… – промолвила, размышляя вслух, Глоха. – Рассказать об этом она нам не могла. Наверное, поэтому и задала Электре вопрос: если уж мы с Электрой не больно-то его поняли, то гоблины и подавно не сообразили.
– Что за вопрос? – встрепенулся Черион.
– Почему Электра не выходит замуж за Дольфа, – сказала Глоха.
Чекс, летевшая по другую сторону от них, кивнула.
– Если Электра не выйдет за Дольфа, она умрет.
Если Че не согласится остаться с Гвендолин – умрет Дженни. Похоже, здесь можно провести параллель.
– Ну что ж, в качестве рабочей гипотезы это годится, – сказал Черион. – Однако, если исходить из данного предположения, нам приходится признать наличие принуждения. А в таком случае медлят пленники, возможно, для того, чтобы дать нам время освободить их. Правда, согласие, данное под таким давлением, не должно связывать Че, но он, возможно, так не считает и думает, что должен выбирать между пожизненным рабством и смертью друга. Коли так, мы должны действовать стремительно и снести их проклятый Горб до прибытия драконов.
– Но в случае нашей атаки не убьют ли гоблины их обоих? – спросил Дольф.
– Это вряд ли, скорее, сохранят их в качестве заложников, чтобы, если дело обернется для них худо, иметь возможность поторговаться и продержаться до подхода драконов.
Намечающаяся жестокая атака беспокоила Дольфа, но ему не давало покоя и нечто иное. За время совместного путешествия к Горбу он невольно подслушал некоторые разговоры Годивы с подручными и вспомнил, как ревностно оберегала она Тайны Взрослой Жизни. Например, категорически отказалась объяснить Дженни, что значит какой-то гоблинский жест, под тем предлогом, что Дженни еще ребенок. Самому Дольфу все эти Тайны ни капельки не нравились, но он сомневался, чтобы так приверженная правилам взрослая женщина могла взять да и убить ребенка, чтобы кого-то к чему-то принудить.
Правильные взрослые, хотя и изводили детей всяческими своими глупостями, но все же желали им добра. А Годива производила впечатление именно такой взрослой.
– Глоха, ты ведь видела Че и Дженни в компании с Гвендолин? – спросил он уже на обратном пути. – Как они ладили вместе?
– Прекрасно. Они… – Глоха задумалась, словно пытаясь припомнить что-то важное.
– Гоблинские девочки, они ведь славные, да?
– Да. И Гвендолин тоже. Когда Электра спросила, что будет, если Че откажется, Годива ответила: «Я еще не решила». Но тут Гвендолин сказала: «Мама!» и тогда Годива пообещала его отпустить.
– Ну, это вполне может значить, что Че Годива отпустит, а Дженни убьет, – сказал Дольф. – Хотя это на нее непохоже. Она суровая особа, но не жестокая.
– Да, к тому же Дженни вовсе не выглядела напуганной. Растерянной – да, но не напуганной. Кроме того, Гвендолин явно не хочет смерти Дженни, а я сомневаюсь, чтобы ее убили против воли Гвендолин. Она хоть еще и не взрослая, но наследница тамошнего вождя, и с ее желанием нельзя не считаться. Нет, тут что-то другое.
– А как Че? Он был напуган?
– Нет. Ему эта Гвендолин – он назвал ее Гвенни – тоже нравится. Че так и сказал, а еще сказал, что обращаются с ним хорошо.
– Значит, это правда. Он врать бы не стал: промолчать – другое дело, но врать кентавр не будет.
– То-то и оно, Дольф. Непохоже, чтобы кому-то из них угрожали.
– Тогда почему они никак не сделают выбор?
Глоха пожала плечами.
– По-моему – сказал Дольф, – мы просто обязаны попробовать разрешить эту загадку, пока не началось кровопролитие.
– Интересно, как?
– Я пойду в гору и все выясню.
– Кто тебя пустит, ты же не гоблин?
– Превращусь в гоблина.
– Но ты же не знаешь ни горы; ни гоблинских повадок.
Возразить было нечего.
– Ладно, обернусь какой-нибудь букашкой…
– Чтобы тебя раздавили.
И снова у Дольфа не было возражений. И за отсутствием таковых он выдвинул предложение:
– Тогда я, пожалуй, отправлюсь туда в своем облике.
