– Никит, у Ласкиной голова раскалывается, найди анальгин, а? – попросил Новогорский. Ласкина была его непосредственной начальницей, возглавляла бригаду экспертов. – А то по такой дороге, да от бензина еще инсульт с нашей старушкой случится.
Колосов открыл кабинет, пошарил в своей спортивной сумке, которую брал во все командировки по районам, нашел таблетки.
– Кать, ты с нами до Москвы? Минут через пятнадцать поедем. Ласкина в комнате отдыха прилегла, пока колеса не подействуют, лады? А у вас тут что, чай? – Новогорский обернул свой медальный профиль к столу. – А к чаю что? Сделай-ка мне, Катюш, покрепче, а то я прямо совсем обессилел с этой работой.
И он обольстительно улыбнулся.
– Сережа, есть что-нибудь интересное по твоей части на месте происшествия? – спросила она, играя роль хлебосольной хозяйки. Колосов плеснул в чашку эксперта остатки дагестанского коньяка с тремя звездочками.
– Работа в полевых условиях утомляет, Кать. Каменный век это. На месте всего не скажешь. Пробы почвы под березой вроде положительные, есть там кровь, точнее, была в свое время. На одежде Яковенко, ну, я, понятно только фрагмент смотрел, остальные в лаборатории сделаем… Там наслоения частиц в следующей последовательности: глина, идентичная глине оврага на месте захоронения, частицы древесной коры и дорожная пыль. Все в отвратительной сохранности, кроме глины, столько времени прошло ведь.
– И что эта последовательность означает? – спросила Катя.
– То, что Листовы не врут вроде бы, – пояснил Колосов. – Яковенко в тот день шел по улицам столицы, ехал в транспорте – отсюда на его одежде дорожная пыль, потом его одежда контактировала с березой, потом его потащили хоронить в овраг. Вот тебе и следы глины.
– Там еще одна необычная деталь, – Новогорский отхлебнул чай и блаженно вздохнул. – У Яковенко во рту обнаружены волосы.
– Волосы? – Колосов пересел ближе. – Чьи? Что ж ты раньше мне не сказал?
– Я Касьянову сказал, это потом уже выяснилось, в самом конце осмотра. Замотался я с упаковкой этих доков, ну и… Все равно я сейчас ничего о них сказать не могу, нужна экспертиза в стационаре. Кстати, по трупу Антипова Ласкина уже закончила все исследования, там ведь тоже волосы были, так вот… По этим пока ноль информации, а по тем образцам… Волосы с трупа Антипова не принадлежат человеку. Это шерсть животного.
– Шерсть? – Никита потер рукой подбородок. – Точно шерсть на Антипове? Ты ж сам говорил: зверье могло подрыть могилу Яковенко, барсука еще поминал… Ты не путаешь?
– Никит, я тебе русским языком объясняю: по образцам с трупа Антипова исследования завершены. Это шерсть животного. Какого – установить не представляется возможным из-за плохой сохранности представленных образцов. Да Ласкина над ними целый день колдовала! Никаких там посторонних красителей – это не мех, не клок от воротника, с шубы крашеной. Полная натуралка. Вырванный из чьей-то шкуры клок шерсти.
– Во время борьбы вырванный? – тихо переспросила Катя.
– Понятия не имею, – Новогорский пожал плечами. – На образцах кровь Антипова. Это животное находилось на месте происшествия во время нападения на потерпевшего или пришло сразу после, видимо, испачкалось в его крови.
– Это собачья шерсть? – внезапно спросила Катя. – Как, Сереж, на твой взгляд, похожа она на собачью?
– Повторяю: чья конкретно, мы не установили. В заключении не стали давать спорное определение. На мой личный взгляд, на собачью шерсть не похожа – длинный грубый волос, очень густой подшерсток, вряд ли это собачья.
– А у Яковенко во рту чья?
– Ласкина образцы забрала в лабораторию. Завтра займется.
– Сереж, но ты же ее в руках держал, видел, что тебе стоит сейчас сказать! Это же ведь тоже… шерсть, да? Похожа она на ту?
– Женщины все сплошь – торопыги. Вынь да положь – ответь. Катя, ласточка моя сизокрылая, я же эксперт, меня об уголовной ответственности за ложь в заключении предупреждают. Я тебе рассказал правдиво о том, что увидел на месте происшествия. А ты требуешь всего и сразу.
– Ты мне только скажи: по-твоему, то, что вы нашли на Яковенко, похоже на то, что найдено на Антипове?
– Вроде похоже. Вроде. Но я не привык гадать.
– А как же эта шерсть попала Яковенко в рот?
Колосов и Новогорский переглянулись. Кате тут же вспомнились Базаров и Мещерский: что, мол, с нее взять – женщина!
– Сто двадцать «где», полсотни «как» и триста «почему». – Новогорский допил чай. – Ты, Катя, прямо как моя вторая жена Лариса. Чудо что за женщина была… я с ней три месяца всего выдержал, несмотря на все ее неотразимые прелести. Хватит меня допрашивать, собирайся. Вон Ласкина к машине ковыляет. И умоляю – по дороге лучше молчи. Не то брошу на дороге. Мое слово – кремень.
Катя только плечиком дернула: еще чего – молчи!
– Мы мимо Мебельного поедем, да? – осведомилась она. – На пять секунд заскочим на место происшествия. Мне на березу, на овраг взглянуть надо. Тогда всю дорогу ни словечка не пророню.
Новогорский вышел, а она помедлила в кабинете.
– Никит, ты совсем в Раздольск переселился, да?
– Совсем… смотря по обстоятельствам. Захочешь навестить – милости прошу. – Он облокотился на стол. – Тут лучше, не находишь? На свежем воздухе… Покой, порядок, тишина. Покоя нет, порядка тоже,
