– Вы, граф? Вы можете добраться домой пешком. Шувалов скривил рот в легкой досаде, однако вышел и уступил карету, лошадей и кучера капризной повелительнице, похоже, уже основательно надевшей свой хомут ему на шею.
И чем неуемнее становились ее претензии к высокомерному любимцу женщин, в то время как сама она делала более чем невинные уступки, тем быстрее и жарче разгоралась в графе неодолимая и всепоглощающая страсть. Он был влюблен, возможно, впервые в жизни, и смущен как школьник, скандирующий первые стихотворные опыты.
В течение недели он успел еще сложить к ногам своей богини бриллиантов на баснословную сумму, жемчуга и изумруды, с немыслимой роскошью обставить ее небольшое жилище и дать ей в прислугу полудюжину негров, получив за это, однако, не более одного поцелуя.
Однажды утром он снова сидел в ее будуаре исполненный решимости во что бы то ни стало на сей раз овладеть жестокой, когда она, перебирая лилейными пальчиками его напудренные локоны, внезапно воскликнула:
– У меня вдруг возникло непреодолимое желание отведать свежей земляники, побеспокойтесь, чтобы ее доставили...
– Но Марфа, в Петербурге, в такую пору, – с улыбкой было возразил граф.
– Какое мне до этого дело?
– Так ведь время года совсем другое.
Капризная красавица пожала плечами.
– Я хочу земляники, отправляйтесь немедленно и принесите мне ее. Вы слышите?
– Но Марфа... – взмолился Шувалов.
– Ни слова больше. – Она вскочила и топнула ножкой. – Я запрещаю вам входить в мою комнату без земляники, ступайте!
Шувалов попытался было возразить еще что-то, однако удар по щеке ее маленькой, но крепкой ладошки ясно указал ему, что в этой ситуации надо не говорить, а действовать. Он покинул свою повелительницу и перевернул вверх дном весь город и его окрестности, чтобы только раздобыть желанную ей землянику. Однако в Петербурге достать ее оказалось решительно невозможно. Тогда был послан курьер на юг, который, постоянно меняя лошадей на свежих, проделал весь путь с невероятной скоростью, которая сосланному из обетованной близости к предмету своего поклонения Шувалову показалась тем не менее вечностью. Когда гонец наконец вернулся с исключительно нетерпеливо ожидаемой ягодой, граф поспешил к своей даме и на коленях преподнес ей полуденные дары. Она с улыбкой, сулившей ему счастье, открыла корзинку, в которой хранилась земляника, и о горе! ее содержимое, несмотря на все меры предосторожности, совершенно испортилось.
Увидев такое, рассерженная красавица недолго думая запустила в лукошко обе руки и вывалила драгоценную землянику на голову коленопреклоненного графа; возмущение ее улеглось лишь после того, как она взглянула на его отчаянное, в красных подтеках лицо и залилась звонким смехом.
– Вот, значит, какова ваша награда за мою услужливость, за мою любовь? – в сердцах крикнул до глубины души оскорбленный граф. – Так дальше дело не пойдет, Марфа Ивановна, нам нужно прийти к определенному результату, если позволите.
– Как вдруг серьезно, – воскликнула дама и снова расхохоталась точно расшалившийся ребенок.
– Я повторяю, Марфа Ивановна...
– Ну, стало быть, и чего ж вы хотите, – сказала дама, бросив на него неописуемо странный взгляд.
– Обладать вами, моя богиня, – выдохнул в ответ граф.
– А что вы намерены сделать, чтобы обеспечить мне будущее? – воскликнула красавица. – Поговаривают, что вы очень скаредны, мой дорогой Шувалов...
– Я... я полагаю, что дал вам, пожалуй, достаточно доказательств обратного!
Капризная красавица засмеялась.
– На мой взгляд, все это даже разговора не стоит. Вас называют, и, как кажется, не без основания, скупердяем, следовательно, благоразумие требует от меня предусмотреть все заранее.
– Что еще я могу дать вам в подтверждение искренности своих чувств и чтобы вселить в вас уверенность, Марфа Ивановна? – проговорил граф, влюбленность которого напрочь лишила его рассудка.
– Сто тысяч рублей.
– Сто тысяч рублей, – с трудом повторил граф.
– Но, может быть, на ваш взгляд это слишком мало? – спросила дама.
– Хорошо, сто тысяч рублей, – поспешил поставить точку Шувалов.
– Эту сумму вы гарантируете мне векселем, понимаете, граф, – приказала красавица тоном повелительницы, которая очень хорошо знает, что может рассчитывать на безусловное повиновение.
– Да, конечно же векселем, – вздохнул граф.
– А теперь ступайте, мне надо прийти в себя от того огорчения, которое вы доставили мне этой проклятой земляникой, – сказала богиня. – Когда стемнеет, я жду вас, я буду с вами милостива, очень милостива, но не забудьте, пожалуйста, вексель.
Исполненный сладких надежд, Шувалов опустился на колено и поднес ее руку к губам. Затем он покинул ее, а она стояла посреди будуара и хохотала как ребенок, которому удалась озорная выходка.
Вечером Шувалов появился у возлюбленной с известной торжественностью и вручил ей оговоренный вексель на сто тысяч рублей. Теперь капризная красавица всем своим видом дала понять, что она наконец полностью удовлетворена и покорена, и после этого удалилась в свой гардероб, как она сказала, буквально на пару минут, чтобы привести в порядок свой туалет.
Шувалов между тем сидел в будуаре и полировал ногти, из соседней комнаты до его слуха доносился шелест женских одежд и время от времени озорное хихиканье. Наконец звонкий голос окликнул его по имени, настал миг, когда он должен был пожать плоды своего служения, получить награду за свое страстное поклонение. Он поспешил в комнату и обнаружил в небрежной позе на оттоманке... Волкова.
– Вы здесь... что это значит? – запинаясь, пролепетал оторопелый граф.
– Разве вы не узнаете меня? – насмешливо спросил молодой актер. – Я и есть та Марфа Ивановна, которую вы боготворите.
– Да как вы посмели так обмануть меня? – с трудом выкрикнул Шувалов, голос которого прерывался от ярости. – Я привлеку вас к ответственности, молодой человек, но прежде всего верните мне обратно мой вексель.
– Не надо, Волков, – прозвучал в этот момент голос за спиной у Шувалова. – Оставьте его у себя, а я уж позабочусь о том, чтобы граф его оплатил.
Это была царица, которая, до поры до времени скрываясь за занавеской, теперь вышла на свет.
– Вы... Ваше величество? – запинаясь, выговорил Шувалов.
– Да... я! – со зловещей улыбкой ответила Елизавета. – Мы позволили себе разыграть с вами небольшую комедию и вы сыграли в ней доставшуюся вам забавную роль со страстью, которая превзошла все наши ожидания.
– Но ваше величество...
– Никаких возражений, Шувалов, – на полуслове оборвала его царица, – все в целом представляется заслуженным наказанием за ваше корыстолюбие и вашу скупость, а также за приключение с графиней Бестужевой в желтом доме, который вы, пожалуй, еще хорошо помните.
Шувалов стоял перед нею бледный, с трясущимися коленями, точно приговоренный к смертной казни, и только тогда облегченно перевел дух, когда она и Волков от всего сердца громко расхохотались.
10
Обезьяна Фридриха Великого
Облагораживающее влияние Разумовского на свою венценосную супругу сказалось как на выборе решающего направления ее внешней политики, так и в тех достижениях внутри страны, которые она отчасти намечала, отчасти все более действенно проводила в жизнь на благо России. Указом от тридцать первого декабря тысяча семьсот пятьдесят третьего года были отменены таможенные пошлины на внутренних водоемах империи, очень тормозившие развитие торговли. За год до этого была назначена комиссия с целью наглядно систематизировать все выпущенные различными правителями указы в единый
