– Что такое, Антоша?
Он что-то прятал за спиной в левой руке. Потом с глухим смешком, не говоря ни слова, резким жестом сунул это «что-то» Кате чуть ли не под нос. Она ойкнула от неожиданности: на ладони сидела маленькая лягушка, казавшаяся черно-лаковой в лунном свете.
– Лягушенция, – подошедший Кузнецов наклонился над находкой. – Девушек пугать? Смотри мне. Где, на берегу поймал? Ловкий ты парень, Антон. Что, теперь в банку посадишь?
Мальчик молча вручил «лягушенцию» ему.
– Нин, посмотри-ка. Ах ты, зараза, чуть не выпрыгнула! Вот существо-то земноводное. – Кузнецов с совершенно детским любопытством разглядывал лягушку. – Я думал, они скользкие, холодные, а эта поди ж ты… Только, брат, девать мне ее некуда. Может, выпустишь сам на волю, а, Антон? Пусть себе в тине квакает.
Антоша все так же молча забрал подарок назад. В этот самый миг Катя и увидела на его левой ладони что-то… Показалось – полоска какая-то наискось от указательного пальца к большому. Но разглядеть ладонь четче, чем она там у мальчишки испачкана, Катя не смогла. Антоша размахнулся и с силой швырнул лягушку в кусты.
– Следующий раз, друг ситный, раз уж отпускаешь эту мелюзгу на волю, делай это осторожней, – сказал ему Кузнецов. – Что ж ты так ее? Она же живая, боль, как и ты, чувствует. Это тебе не галька речная, швыряться.
– Все равно теперь сдохнет. – Мальчик скользнул с дороги в кусты. – А я ее сейчас снова отыщу!
– В этом возрасте они все, мальчишки, такие, – вздохнула Юлия Павловна. – Мучают животных, на замечания и ухом не ведут. Но Антоша – особый случай. Он очень, очень застенчив. И он не доверяет взрослым. Согласитесь, его можно понять.
У калитки они распрощались с Юлией Павловной и мальчиком – те направились к своей даче. Катя пошла в дом. А Нина еще на четверть часа была вынуждена задержаться с Кузнецовым у забора. Гуляние под луной, видимо, настроило того на весьма предприимчивый лад. Когда Нина вернулась, Катя поняла по ее виду, что подруга взволнована.
– И чего он от тебя хотел? – тут же полюбопытствовала Катя.
– Так… Да он просто пьян, Катюш. Мужики все в таком состоянии чудные… Делать Сашке нечего. Все твердил, что я на испанку похожа. Стихи прочел даже, что-то вроде: «Лунная вершина, ветер по долинам – к ней тянусь я взглядом медленным и длинным».
– Лорка? Никогда бы не сказала, что этот может читать наизусть Лорку. По виду он типичный мелкий деляга.
– А он такой и есть. «Крутимся помаленьку» – любимейшее Сашкино словечко. Знаешь… – Нина запнулась. – Вот он мне там сейчас чепуху разную молол, а я смотрела на него и думала… Думала про то, что этот твой Колосов нам сказал. Ведь получается, что Леру вполне могли отравить именно тогда, когда мы все сидела за столом и… И это мог сделать любой из них, из нас… Я смотрела на Сашку и… Кать, но ведь это же ужасно! Я только сейчас поняла, как это ужасно.
– Подозревать людей в совершении убийства не только «ужасно», Ниночка.
– Да, я понимаю, но… Тебе не кажется, что мы не годимся для той роли, которую уже поспешил отвести нам твой начальник по раскрытию убийств? Для роли соглядатаев здешних не подходим?
– Эта мысль посетила тебя после того, как дражайший сосед прочел тебе стихи Лорки?
– Целоваться он ко мне едва-едва не полез, – засмеялась Нина. – Перегаром от него. Они с Костькой Леру вдвоем в тесном кружке помянули – сказал.
– Я так и поняла.
– Костька, по его словам, убит и раздавлен. Вот послал бог соседей, а? И эта Юлия еще со своей болтовней. Какое-то гадание… Вроде сначала говорила на полном серьезе, а потом сама же над этой своей ерундой и посмеялась. – Нина зажгла свет в комнате и начала разбирать кровать. – Однако как ловко она угадала месяц твоего рождения! Впрочем, это случайно, наверное, вышло. Ну, о чем ты задумалась?
Катя с трудом оторвалась от темного окна: луна над Май-горой, августовская ночь…
– Странный ребенок этот Антоша, – сказала она. – Никак он у меня из головы не идет. Я подумала о том, что в доме, где, возможно, отравили Сорокину, живет очень странный ребенок, о котором я бы хотела узнать гораздо больше, чем мне рассказывают. Поведение детей – зеркало поведения взрослых.
– И что же ты сегодня разглядела в этом зеркале?
– Пока даже и не поняла. Что-то…
– Меня тоже поразила его фраза про распятие. Каким тоном он произнес это свое «гвозди забили». Вообще-то весьма причудливая метафора для двенадцатилетнего ребенка.
– И не только это. – Катя вздохнула. – Ладно. И правда уже поздно. Спокойной ночи.
– У меня же бессонница. Проклятое полнолуние! И снотворное пить нельзя… Ты спи, Катя. Я посижу немного на террасе. Почитаю.
Катя поняла, что приятельница ее хочет побыть одна.
Глава 11
«БЕЗУТЕШНЫЙ БРАТ»
– Я не понимаю, почему меня снова вызвали, почему я опять должен давать показания. Вот же ваш сотрудник сидит – мы с ним не далее как позавчера говорили, воду в ступе толкли! Я уже все сказал. Моя сестра умерла. Завтра ее похороны. Я тысячу раз справку просил из морга – так мне не дают! Каких-то особых распоряжений от вас ждут. Каких? Что моя сестра даже последнего своего пристанища должна быть лишена из-за вашей чертовой бюрократии?!
