– А на похороны Ларисы... отлично я помню эти похороны, море людей собралось – друзья их, соседи, те, кто с ее родителями работал, студенты медицинского – она же сама в мединституте училась... Пышные похороны... Мы туда сотрудников из отдела убийств направляли – посмотреть на публику, съемку провести, как это обычно бывает. Пленки в качестве дополнительных оперативных материалов к делу прилагаются...
– Я сам туда выезжал, на похороны, на кладбище – если какие сомнения у кого возникли насчет похорон: мол, она это или нет... Так вот, она самая, прощались с ней в морге, она в открытом гробу лежала, все подходили – их знакомые, ее подруги... Только мать ее не присутствовала на похоронах, это я хорошо помню, потому что спрашивал... сам спрашивал – почему, мол? Шептались, что плохо с ней совсем, не в себе она была. Отец всем распоряжался на похоронах – судья Белоусов, один.
– Белоусов ей не отец, а отчим. Он женился на ее матери, когда Лариса школьницей была. А мать ее Галина Викторовна... ну, кто же ее в Подмосковье не знал? Сначала в исполкоме областном работала, потом в мэрии в департаменте благоустройства земель, затем ее депутатом областной Думы избрали. Энергичная дама, я сколько раз ее в районах встречал – она с различными комиссиями по Подмосковью ездила, такой нагоняй всем давала. Работала много, да и муж ее, Белоусов, тоже все время на работе... Он так и объяснял нам тогда.
Катя жадно слушала своих коллег. Областной розыск, оказывается, отлично помнил это дело пятилетней давности. И ни у кого из оперативников не возникло и тени сомнения, что там, в той могиле была похоронена она, Лариса. Ее видели, когда прощались, провожая в последний путь. Много людей видели ее из тех, кто когда-то хорошо ее знал.
Тогда как же понимать результаты экспертизы ДНК?
Конечно, конечно, еще там, на дне, на самом дне, остается то, что сказал обо всем
– Вот дело из вашего архива, – капитан Белоручка открыла толстую папку. – Мы запросили его и... я буду добиваться в прокуратуре его возобновления по вновь открывшимся обстоятельствам, которые... которые мы установили в ходе расследования двух убийств – мы предполагаем, серийных, происшедших на прошлой неделе в центре Москвы. Я ознакомилась с материалами, тут много допросов, экспертизы проводились... Орудие убийства так и не было найдено... Девушке нанесли четыре проникающих ножевых ранения – в грудь и в живот, два из них были смертельными. Все произошло вечером шестнадцатого июля, как было установлено, Лариса находилась одна в загородном доме, принадлежавшем ее родителям в поселке Мирное...
– Она там жила в то лето, отец ее нам рассказал, судья. Комната ее находилась наверху – там и компьютер стоял, и книг полно, – сказал один из оперативников Видновского УВД, тоже приглашенных на совещание, – все фотографии и видеопленки в деле. У них участок большой, забор. Дверь дома была открыта, отец ее показал, что Лариса никогда не запиралась – калитку держала запертой и считала, что этого достаточно. Это ж дача, все мы так на дачах живем – закрываемся только на ночь. А это вечером произошло, около десяти, летом только-только сумерки...
– Да, время смерти установлено патологоанатомом, – капитан Белоручка перевернула страницы. – Вот, ее обнаружили родители... в луже крови... Когда приехала милиция, давность смерти была около полутора часов. Тут вот весьма подробно и досконально отрабатывались версии ограбления...
– Судья Белоусов показал, и соседи подтвердили, что в коттедже на соседней улице строительными работами занималась бригада из Молдавии, мы эту версию тщательно проверяли. Потом выяснили, что двое судимых за грабежи были в этой бригаде. Сразу ударились в бега, до сих пор в федеральном розыске.
– То есть гипотетически эти гастарбайтеры и сейчас под подозрением в совершении убийства? – спросила Катя.
– В том-то и дело, что гипотетически, – оперативники зашумели. – В бега они рванули по привычке, видно, что-то за ними еще есть. А на тот вечер у них – у всей бригады – алиби имелось: в шашлычной они гуляли на Киевском шоссе, получку от работодателя обмывали, в материалах ОРД показания хозяина шашлычной и официантки.
– Тут много версий отрабатывалось помимо ограбления, – капитан Белоручка снова перевернула несколько страниц. – Областная психушка... пациент сбежавший...
– Корчевский.
– Сколько он крови нам, паразит, попортил, пока отыскали, – зашумели оперативники. – Все вроде как на него указывало, а экспертиза не подтвердила. Тогда вот и был сделан забор ДНК потерпевшей и отправлен на хранение в центральную лабораторию – для последующих сравнений в ходе расследования.
– Шесть месяцев шло следствие... я имею в виду активную фазу поиска, что ж, коллеги, все как обычно, – капитан Белоручка вздохнула. – Только вот результат у нас теперь, спустя пять лет, такой, что... Слушайте, коллеги, ребята, помогите, а?
– Да о чем речь, наше дело, раз возобновляется таким вот чудным образом, будем... начнем и эту вашу «бульварную» версию отрабатывать совместно с вами. Только пока, честно говоря, не ясно, какова эта самая ваша версия?
Наступила тишина. Катя напряглась.
– Ясно пока одно – между недавними убийствами на Гоголевском бульваре и убийством в Мирном имеется связь. И она... она не какая-то там потусторонняя, мистическая, – капитан Белоручка запнулась, взмахнула рукой, – не потусторонняя, а вполне материальная, раз экспертиза дает вот такой результат по ДНК.
– А кто тут вообще говорит о потустороннем? – это с ба-альшим интересом спросил хорошо знакомый Кате лейтенант Должиков из отдела убийств – самый молодой в областном управлении розыска.
Ну да, конечно, конечно...
Без всякого на то сомнения...
Вот только если бы не та могила на Покровском кладбище, провалившаяся,
Как там брякнул незабвенный сторож Полыхалов – если уж кто-то мертвецов кровью кормит, то
Катя смотрела на коллег – ну же, друзья мои? Я надеюсь на ваш опыт и на ваш здравый смысл. Больше-то в такой странной ситуации вроде не на что надеяться.
– Тут одна деталь, я уточнить хотела. В деле нет ни одного допроса матери Ларисы. Только ее отца, то есть отчима – Глеба Белоусова, – сказала капитан Белоручка. – Почему?
– Да с ней плохо было... Убийство так на нее подействовало. Белоусов ее в клинику положил, а потом она в Алексеевской больнице лечилась. Мы несколько раз пытались ее допросить. А после... пошли дела церковные, там есть бумага из епархии...
– Раз дело возобновлено, необходимо снова встретиться с родителями и осмотреть повторно дом, – капитан Белоручка захлопнула папку.
На пол упал белый конверт. Катя подняла его, открыла – фотографии. Катя сразу поняла, что это
Это были, видимо, снимки из семейного альбома.
Катя разложила их на столе.
Пора встретиться с мертвой, похороненной пять лет назад Ларисой Белоусовой вот так – лицом к лицу.
ГЛАВА 29
РЕДКАЯ КРАСАВИЦА
– А эта наша жертва-подозреваемая была красотка, – заметила Лиля Белоручка позже, когда на нескольких оперативных машинах все ехали в Мирное осматривать дом, где произошло убийство.
Катя подумала: вот с ходу изобретен новый процессуально-уголовный термин
– Да, редкая красавица, – согласилась Катя. – Глаза какие, улыбка, а волосы... Помнишь, Лиль, сказку про Златовласку? И Русалочка... та в свои волосы закутаться могла...
