можно спасти!
– Феликс!
В сумерках, детях ночи…
В полусне… наяву…
Одной…
В темноте…
Глава 54
МЕРТВЕЦ
Окутанный сумерками двор-колодец, тополя, застывшие в ожидании ночного ветра, неяркий свет в окнах квартир, припаркованные машины в сгущающейся мгле, похожие на бесполезные груды железа…
Дверь подъезда, обычно запертая на замок домофона, кода к которому Катя не знала, – открылась легко. Быть может, домофон оказался сломан кем-то намеренно и давно, а починить у отбывших в это жаркое лето на дачи жильцов еще руки не дошли, а может, потому, что все двери после той, балконной, наконец-то отпертой, уже не представляли преграды.
Почтовые ящики, батареи, выкрашенные зеленой краской стены, велосипед, детские коляски, труба мусоропровода, и вот она, еще одна дверь – деревянная. И тоже открывается, если ее потянуть на себя.
Катя быстро начала спускаться по лестнице в бывшее «бомбоубежище». Только ни о чем таком не думать. Ржавые перила… Пустяки… ржавые ступеньки… Ничего. Это в прошлый раз они тут заблудились, а ведь все просто, построено для бывших обитателей этого серого гранитного гнезда в центре столицы. Спуститься по лестнице в подвал и сразу направо, по трубам, и там снова дверь и лестница вниз. Только осторожно… И не надо потом долго бродить в темноте подземного спецлабиринта – сразу направо, и там ниша, это ведь так легко. Там еще кто-то нарисовал на стене белым мелком… давно, а может, недавно…
Тут все очень близко… Они, жильцы этого дома, пользовались этим ходом часто. Когда в универмаг привозили…
Да, когда туда, в спецсекцию, привозили товары…
Эра дефицита наступила уже тогда…
Вот он, пожарный вентиль, – торчит из стены.
Катя безрассудно схватилась за него и повернула. Есть! И только когда шахта подъемника открылась, она поняла, что сделала ужасную, непростительную ошибку – не сказала, не позвонила Гущину, не сообщила, где она и что собирается предпринять.
А что она собирается предпринять? Проникнуть в закрытый, сданный на охрану универмаг, чужую собственность, полную товаров и материальных ценностей, ночью, негласно, уже после того, как убийца… да, убийца Хохлов пойман. Изобличен всеми уликами и сам признался в содеянном.
Можно предположить, что скажет ей Гущин, что прорычит в трубку: не смей! Я запрещаю!
Но как же тогда быть с той мольбой, с тем призывом о помощи?
«Ее еще можно спасти!»
Кто зовет ее там, в темноте?
Кто, кроме Феликса, зовет ее сюда?
Катя протянула руку и дотронулась до дубовой обшивки тайного лифта. Как тут все когда-то было отделано… И эта система противовесов… Все гениальное просто: вы входите в кабину, и ваш вес и тот противовес где-то в стене… лифт возносит вас вверх… лишь бы тросы выдержали и дверь, проклятое зеркало, открылась…
Но она же чуть не умерла тут от страха, когда Гущин втолкнул ее в этот каменный мешок и они…
Катя шагнула в лифт.
Темнота.
Шок и трепет…
Скрежет и гул…
И пол уходит из-под ног…
Лифт поднимается…
Медленно…
Сейчас он застрянет…
И тросы лопнут…
Лифт поднимается…
Остановился…
Катя, не помня себя, обеими руками толкнула дверь, и она – зеркало… большое зеркало до самого пола в нише – распахнулась легко и свободно.
Катя буквально вывалилась наружу. Сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Свет неяркий, и эти тени… Как и тогда, той ночью, тени ползут из углов. Но сейчас не так уж и поздно. Универмаг закрылся всего полтора часа назад. Огромный магазин… пустой магазин… и она тут, кажется, одна…
Катя привалилась к стене. Сначала отдышаться… этот глупый страх… Потом осмотреться. Прислушаться.
Все тихо. Лестничный пролет и там – третий этаж – отдел «Тысяча мелочей». Начать с него… там есть где спрятаться среди стеллажей, если придется подождать…
А чего, собственно, ждать? Надо обыскать здание… надо еще раз обыскать здание.
Стараясь не шуметь и ступать очень тихо, она спустилась на третий этаж. Лампы под потолком тут горели лишь у самой лестницы, а все остальное пространство терялось в темноте.
Полки с кухонной посудой…
Стальные ножи в деревянных подставках…
Что-то тускло блестит там… словно чьи-то глаза…
Это просто блики… металлический бок высокого термоса… И эта банка для специй прозрачного стекла, похожая на сказочную лампу, на погасшую волшебную лампу…
Внезапно в стеклянной глубине вспыхнул желтый огонек, отразился яркой сияющей точкой. Что-то, блеснувшее из мрака… свет карманного фонаря.
Катя не успела вскрикнуть: кто-то сильный и ловкий, быстрый как молния, обхватил ее сзади и зажал рот, потащил в глубь зала, в лабиринт стеллажей.
Феликс… это он… он заманил ее сюда…
Он один знает…
Феликс!!
Пуссстии!!
Тьма, как облако…
– Тихо ты…
Тьма, как угроза…
Ужас смерти…
– Я сказал, тихо ты, не брыкайся!
Шепот, похожий на свист ветра… у самого уха – жаркий мужской шепот.
– Тихо, молчи, я сейчас уберу руку, но не вздумай орать.
Кляп – ладонь, зажимавшая Катин рот…
Кто-то наклонился, заглядывая в самое лицо…
– Марк?!
Марк Южный повернул ее к себе, прижал к стеллажам, потом отстранился, однако продолжая крепко держать.
– Я, я это… ты только не ори…
– Что ты тут делаешь?!
