рев, затем в вой боли.
«Господи, пусть дадут свет! – взмолилась Катя. – Я больше не хочу, чтобы не было света!»
И тут… Со стороны входа послышался какой-то грохот, лязг, затем шум автомобильного двигателя и… темноту прорезали желтые лучи – зажженные автомобильные фары. Света этого, правда, едва-едва хватало до арены. И Кате, и всем в зале открылось зрелище того, что там в этот миг происходило: пантера и леопард дерутся на опилках, остальные пятнистые вот-вот уже готовы ринуться на подмогу, но…
Разгуляев уже был в центре свары. В руке он держал арапник, переданный ему помощником. Щедро сыпля ударами направо и налево, он разнял дерущихся, загнал воющего от боли леопарда на тумбу и двинулся на пантеру. Свет автомобильных фар сейчас напоминал свет слабого ночника. И картина была какой-то призрачной, почти нереальной: тонущие в густом сумраке ряды амфитеатра, бледные лица артистов, косматые тени на брезенте, сверкание хищных глаз, ощеренные пасти и две черных фигуры – человека и зверя. Разгуляев прибег к испытанному приему: пантера сделала прыжок и наткнулась на металлические ножки тумбы, выставленной дрессировщиком как щит перед собой. Потом тумба снова полетела в пантеру – хриплый разочарованный визг, и после громовой команды «на место!» пантера, как ни в чем не бывало, послушно прыгнула на тумбу.
Разгуляев медленно пятился к сетке. Прислонился к ней спиной, не спуская глаз со своего зверинца. К нему с той стороны клетки подошел помощник, тот самый «погонщик слона». Они тихо переговаривались, видимо, решали, что делать дальше.
– Молодец, парень! Один догадался, что машину можно прямо ко входу подогнать. Мы тут все причитаем, а он хоть какой-то выход нашел. А кто он? Ах, да… тут корреспондентка в зале из газеты… Это вроде их водитель.
Катя обернулась на голос, затем, вытянув шею, проследила глазами до фар. Черт возьми, и точно, их машина! А вот и Кравченко собственной персоной. В этой суматохе Катя и думать забыла и про него, и про Мещерского, а они, оказывается…
Послышался шелест брезента. Та самая миниатюрная блондинка пыталась шире открыть входные двери (или полог), чтобы впустить в шапито еще немного вечернего света. И потекли минута за минутой напряженного ожидания. Катя ужасалась, каким медленным и тягучим становится время! Неужели всего десять минут прошло с того момента, как погасло электричество? Разгуляев по-прежнему стоял, плотно прижавшись спиной к сетке. Позже Катя от цирковых узнала, что это один из приемов дрессировщика, запертого в клетке с вышедшими из-под контроля хищниками – ни в коем случае не открывать спину, не провоцировать зверей на нападение.
Помощник раскурил ему сигарету, просунул сквозь ячейку сетки. Катя видела багровый огонек, струйку дыма… Леопарды напряженно пялились на дрессировщика, так и ели его глазами. Почти все отвернули морды от слепящих фар и глухо и раздраженно шипели. Разгуляев закурил вторую сигарету… Третью…
Света не было пятьдесят семь минут. Это с гордостью и ужасом заявил Кате собеседник-невидимка с заднего ряда: «Я засек, у меня часы командирские с подсветкой». Когда электричество наконец дали, она сумела увидеть «невидимку». Им оказался тот самый жонглер, которого обходить во дворе надо было отчего-то только с правой стороны. Разгуляев одного за другим загнал леопардов в тоннель. За кулисами уже подкатывали передвижные запасные клетки, рассаживали по ним хищников. Когда последний пятнистый скрылся с манежа, Разгуляев и сам было направился к тоннелю. Но его остановили громовые аплодисменты. Артисты, повскакав с мест, кричали, хлопали, свистели, один даже дудел в саксофон. Потом все хлынули к клетке. И Катя, подчиняясь общему порыву ликования, вскочила с места. И… только сейчас разглядела Разгуляева. Не пижонское это черное трико Бэтмена, а лицо… Она почувствовала укол в сердце… Как это странно… Вот он какой, оказывается…
– Валя, потешь мою душу, под занавес – аплодисмент свой коронный! Я уж и за фотокамерой сбегал! – крикнул кто-то из осветителей сверху.
Разгуляев отвернулся на секунду, сделал рукой какой-то быстрый жест у лица и… обернулся к амфитеатру, к зрителям и к ней, к Кате… в улыбке. Точнее – в великолепном грозном фантастическом оскале. Катя вздрогнула, потом засмеялась: перед ними был человек-вампир или человек-пантера. Во рту его были клыки на манер тех, что в кино вырастали у красавца-дракулы, когда он превращался из графа в Ужас Ночи.
– Даже сейчас от штучек своих отказаться не может! Ну, хорош экземпляр, а, Ирка? Что смотришь? Остолбенела в экстазе? Между прочим – шепни ему сегодня при случае: Палычу из милиции звонили. Аркашу-то, того, нашли, говорят… С дырками в черепе. Мое дело сторона, а ты, радость моя, шепни ему… Мол, так и так. Звонили. Все Вале легче будет, когда его менты долбать начнут, что там у них за коса на камень с Аркашкой нашла…
Катя тихонько повела глазами: говорившего все это она не видела, но узнала по перегарному духу. Это был тот самый жонглер-невидимка. А вот к кому по имени Ира он обращался…
В нескольких шагах от нее, почти прижавшись к сетке лицом, стояла девчонка – коренастая, низенькая, крепкая, как боровичок. В мужском комбинезоне. Густые русые волосы ее были тоже пострижены по-мужски – коротко, чуть ли не по-солдатски. Лицо было скуластым и одновременно курносым, мальчишеским и некрасивым. Катя увидела, что по этому загорелому лицу катятся слезы – то ли от пережитого волнения, то ли от страха, то ли от восторга, то ли… Девчонка в комбинезоне шмыгнула носом, быстро вытерла щеку, оглянулась, словно боясь, что кто-то успел заметить ее слабость. Катя посмотрела на арену. Разгуляев ушел. На манеже остались одни лишь опилки.
Глава 8
НЕСЕРЬЕЗНОЕ ЗАВЕДЕНИЕ
– Это чисто коммерческое предприятие. Акционированное. И, естественно, нас не может не беспокоить доход, который оно приносит. Все артисты нашей труппы стараются внести посильный вклад в…
В это несерьезное заведение Колосов поначалу лично ехать и не собирался. Что, на самом деле, нет, что ли, у начальника отдела убийств областного главка толкового сыщика, чтобы отправить его на место работы потерпевшего для сбора данных и опроса сослуживцев? То, что местом работы Севастьянова оказался именно цирк, Никита сначала склонен был воспринимать как досадное недоразумение. В цирке последний раз он побывал… дай бог памяти, лет этак двадцать пять назад крошкой-октябренком во время школьного культпохода. Правда, однажды у него уже было дело, в котором оказался замешан кое-кто из цирковых, но о том рабочем эпизоде Никита уже почти и думать забыл. А тут…
Итак, еще с утра ехать в Стрельню в цирк Колосов и не собирался. На этот день у него была запланирована не менее важная встреча, на которую он возлагал определенные надежды в розыске гражданина Консультантова. То, что Клиника, ставший, по основной рабочей версии, подозреваемым номер один, давно уже не подавал никаких активных признаков жизни, Никиту не удивляло. Он проверил
