гражданке Вишневской Алине Измайловне, двадцати пяти лет… Чудесно, чудесно, еще один плюс в нашу женскую коллекцию, как и по Герасименко.
– Не москвичка она, что ли, эта Вишневская?
– Уроженка города-героя Одессы. Ба, одесситочка! Никита, напомни мне, я тебе такую историю расскажу, как мы с Сашкой Ивановым и Эдиком Коробкиным в Одессе отдыхали. Коробкин-то сам оттуда, у него там приятелей… Ну и, конечно, девочки были. Одну я до сих пор забыть не могу – она художественной гимнастикой занималась. Фигура, Никита, фигура…
– Кем эта Вишневская работает? – оборвал воспоминания друга Никита.
– Так, документы по временной прописке, отметка о регистрации, так… Насчет работы ничего, будем выяснять. Это ж только основа пока, что ты цепляешься к каждому слову? – Свидерко даже обиделся. – Что у тебя за мания такая, сразу за горло брать? Вынь да положь? Значит, ставим по одесситочке плюс.
– Во второй двухкомнатной квартире на пятом этаже кто проживает?
– Пока никто. Сдается она, все той же фирмой «Соцтраст».
– Это банк «Социумтраст», а фирма «Соцгарант».
– Один черт, – Свидерко хмыкнул. – Назовут же, мозги засохнут запоминать. Теперь на шестом этаже у нас…
– Так что же выходит, на пятом, кроме этой Вишневской, других жильцов нет? – перебил его Колосов. – Там, на месте происшествия, твои ее опросили тогда? Что она сказала?
– В первом рапорте среди опрошенных ее фамилия не значится, я потом участкового вызову, спрошу, – Свидерко тяжко вздохнул. – На шестом этаже девятнадцатая квартира сдается этой же фирмой супругам Васиным – Николаю – тезке моему Николаевичу – и Дарье Валентиновне. Сопляки какие-то, супруги эти – он с восьмидесятого года, а она с семьдесят седьмого. Молодожены, что ли? Скорее всего. От предков, наверное, сбежали, от тещи. Однокомнатная у них. А двухкомнатную квартиру под номером 20 на шестом этаже занимает некто Алмазов Олег Георгиевич. Тоже молодой, тридцать лет.
– Тоже приезжий?
– Нет. Тут вот справка из домоуправления. Вселение на уже ранее приватизированную жилплощадь. Это его квартира, собственная, он до ремонта в этом доме проживал. Вот тут копия свидетельства о смерти… Раньше он проживал вместе с матерью, перед Новым годом похоронил старушку. Теперь, как и этот Сажин с четвертого этажа, один двухкомнатную занимает. И оба не женаты.
– Дальше давай. – Колосов чувствовал, что все это перечисление неизвестных фамилий, номеров квартир и числа комнат начинает уже действовать ему на нервы. Они дошли только до седьмого этажа. А ведь их девять – мамочка моя родная!
– Седьмой этаж. Тут все квартиры заняты. Две квартиры на момент убийства временно пустуют. Погоди ты, не перебивай, сейчас все объясню… Семья Слоновых из 21-й двухкомнатной в длительной командировке с выездом за рубеж. Он сотрудник МИД, этот Слонов. В сентябре они вселились, а в ноябре уже уехали. А пенсионер Вятичев, одна тысяча девятьсот пятнадцатого года рождения, из 22-й квартиры, тоже двухкомнатной, – господи, да сколько же лет дедку? Он находится на реабилитации в госпитале ветеранов войны. Дай бог ему здоровья, конечно, но по нему и по этим Слоновым ставим мы минусы. И остается у нас на седьмом этаже кто? Трехкомнатную квартиру №23 занимает семья Зотовых. Ага, снова знакомые лица из рапорта. Целый выводок: Зотов Федор Семенович, Зотова Зоя Алексеевна, Зотова Клавдия Захаровна, Зотов Игорь Федорович.
– Женщинам по сколько лет?
– Одна Зоя с пятьдесят девятого. Свекровь ее Клавдия шестидесяти девяти лет. Игорю – восемнадцать полных уже. Военком по нем скучает, весной, видно, в армию забреют, если не отмажется. Ставлю по Зотовой Зое плюс, старуху игнорируем, так? И переходим к однокомнатной квартире, последней в нашем списке.
– Как последней? – удивился Никита. – У нас же еще два этажа?
– На восьмом и девятом, согласно справке из ЖЭКа, квартиры не заселены. Там до сих пор продолжается ремонт. Ползет, гад, как и у нас тут, нервы тянет… Ты что, недоволен? Я обеими руками перекреститься готов за этот их ремонт, а ты… – Свидерко усмехнулся. – Значит, в однокомнатной квартире у нас проживает некто Литейщиков Валерий Геннадьевич, сорока двух лет. Вселен на основании решения горздравотдела при префекте округа. И по Литейщикову этому есть, Никита, кое-какая информация. Но об этом чуть позже. Ну, вот мы и познакомились со всеми. Что молчишь, а?
– Думаю. – Колосов забрал «железный список», начал просматривать фотоснимки. Успели уже отщелкать. Что ж, так оно, конечно, лучше, с иллюстрациями. – Копию сделай мне с этой писанины.
– Думаешь-гадаешь, кто из них сообщник? – Свидерко закурил. – На наше счастье, баб не так уж и много. Старухи не в счет, так что… Но вообще, я с тобой солидарен.
– В чем ты со мной солидарен?
– В том, о чем ты думаешь с таким кислым видом, – Свидерко усмехнулся, выпустил дым. – Что без хорошего агента по этому делу работать, конечно, можно, но сложно. Ну, пригласим мы этих жильцов и жиличек одного за другим на допрос. «Здрасьте-здрасьте, хорошая погода. А вы по убийству какой-нибудь информацией располагаете?» – «Нет, что вы, откуда?» – «И про денежки в чемоданчике ничего не знаете?» – «Ничего». – «Все, арриведерчи». И с обыском, с обыском. – Свидерко пристукнул кулаком по столу. – Ни к кому ведь не сунешься. Пошлют!
– А у тебя что, есть хороший агент? – спросил Никита.
Свидерко снова усмехнулся – на этот раз горько, оглядел стены разоренного ремонтом отделения милиции и приставил себе к виску указательный палец, точно дуло пистолета – бах!
– Копию мне сделай, не забудь. И фотографии я на время заберу. Ненадолго, – сказал Никита. Свидерко поднял брови: даже так? Как и в старые добрые времена, они с Колосовым понимали друг друга с полуслова.
Глава 12
Литейщиков
