ей действительно сказала именно то, о чем та думала. К Евдокиюшке, уходя, никто задом не поворачивается. Ведь она была знахарским народом коронована. Что будет она у тебя спрашивать, отвечай ей все так, как и сама думаешь, не юли – не любит Евдокия обмана. Глупость и незнанье простит, а ложь – никогда! Рассердится и не даст благословения.
Вот и представьте себе, как я тряслась после этих маминых слов, заходя к Вашей бабушке Евдокии.
Еще есть у меня крестик, который она на меня сама надела. Он медный, но лучше всякого золотого. Когда меня покидали силы и я сильно уставала, тогда я целовала этот крест, говоря: «Помоги мне, Господи, и пособи, Евдокия». И сразу ко мне приливали немереные силы. Пост ли, работу нашу знахарскую тяжелую – все я осиливала легко и очень многим людям помогла за свою долгую жизнь.
Из Ваших книг я узнала, что Вы пишете о моей наставнице, о многомудрой Евдокие, и захотела написать Вам о том, что мне известно из рассказов моей мамы, а также от людей, которым она когда-то помогла.
Дела эти дивные и чудные. И если бы я сама когда-то своими глазами не видела, как она творит чудеса, то и моя голова не вместила бы такое!
Жили мы тогда с мамой у Вашей бабушки трое суток, и я никогда не забуду увиденного в Вашем доме.
Люди к ней шли и ехали из разных краев. Только один случай из увиденного мной. Пришли к ней двое: мать и ее девятнадцатилетняя дочь. Дочь страдала непонятной болезнью. Она, по словам ее матери, совсем не стала спать после ссоры со свекровью.
Евдокия велела ей лечь на черную ткань и обрисовала сухим мылом (думаю, что этим мылом обмывали покойника) ее тело левой рукой. Потом Евдокиюшка встала на колени и стала говорить с иконой. Испрося у Божией Матушки разрешения, она положила свою руку на лоб больной девушки и приказала ей спать. Сказано ею было всего лишь одно слово «Спи», и я услышала, как девушка засопела, а затем глубоко уснула. Евдокия что-то горячо шептала, а потом сказала:
– Душа рабы Божией Ольги, говори со мной, с Божией рабой Евдокией.
Она стала ей задавать вопросы, а девушка, не просыпаясь, стала ей отвечать.
– Ты где? – спросила Евдокия.
– В гробу, – тихо ответила девушка, – здесь темно и две женщины читают по мне за упокой. Одну я знаю – это моя свекровь, а вторую не знаю.
– Подними руки и обопрись ими о крышку гроба, толкай ее, а я буду читать Богу прошение.
Я видела, как спящая девушка подняла руки на тот уровень, на который их можно поднять, если лежать в гробу. Я видела, как она упиралась в невидимую помеху и на ее лбу и подбородке выступили капли пота и стали стекать струйками по ее вискам и ушам и падать на черное покрывало, на котором она лежала. Я видела, как из ее пальцев выступила и побежала кровь, будто она их содрала о невидимые доски крышки гроба.
Девушка быстро залепетала:
– Выпустите меня, я задыхаюсь!
А Евдокия, не глядя на нее, читала и читала молитвы.
Я – глубоко верующий человек и никогда не буду обманывать, я свидетельствую сама, что видела, и сам Бог этому свидетель, как заходила ходуном вся изба, треснуло и разлетелось стекло в окошке, загремела и посыпалась посуда из старинного шкафа.
Моя мама крепко держала меня за руку. Ее лицо было белее снега, а я так и вовсе была ни жива ни мертва.
Охнула и упала мать больной девушки. Но Евдокия не прекращала читать молитвы. Я почувствовала, что из прокушенной мной губы выступила соленая кровь.
Вдруг все разом прекратилось. Стало невообразимо тихо. Девушка лежала, не двигаясь и не шевелясь. Руки ее свободно лежали вдоль туловища, щеки порозовели, и грудь мирно поднималась и опускалась в спокойном и ровном дыхании. Она спала, как спят младенцы.
Евдокия поднялась с колен и подошла к ее матери, лежавшей на полу в обмороке. Сбрызнув женщину водой, она усадила ее на стул и сказала:
– Девка твоя проживет сто лет. Господь позволил мне отмолить ее от гроба. Приедешь в свое село, узнаешь, в чьем дому была покойница – это она уложила душу твоей дочери в гроб, отпев ее заживо на похоронах. Обратка уже пошла. Ты еще до дому не доберешься, а обидчица ваша сама в домовину ляжет.
Я могла бы много рассказать Вам о том, что видела за те три дня и что слышала от людей, но не в этом письме, а в следующих, чтобы люди знали о человеке от Бога. Пусть хоть так да помяну свою наставницу Евдокию.
В тот памятный приезд она со слезами на глазах молилась Господу, чтобы он дал ей позволение благословить меня. А потом она взяла икону и благословила меня, сказав перед этим:
– Пусть Бог укрепит тебя на пути, который ты избрала себе. Пусть рука твоя не дрогнет при виде гноя и раны. Пусть глаза твои не соблазнятся и не прельстятся золотом, которое будут тебе давать в обмен на злые деяния. Не наноси вред человеку, ибо он создан по образу и подобию Того, из Чьих рук произошло чудо исцеления. Не отказывай тем, кто попросит тебя ради Христа, и не озлобляйся против тех, кто чинит нам препятствия и гонения, ибо они сами не ведают, что творят. Сатана внушает им это. Поступай с просящими тебя так, как поступила бы ты со своими детьми, тогда Господь Бог никогда не отнимет у тебя моего благословения. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Это благословение всегда было со мной. Еще Ваша бабушка Евдокия показывала нам с мамой на воде то, что будет с каждым в нашей семье, кто и за кем умрет.
Показывала всю нашу Россию. Я видела чередой всех правителей. Путин будет выбран еще на один срок. И слава Богу! При нем будет разрушено большое зло.
Видели мы бесчисленные пожары, взрывы и землетрясения, гибель космических кораблей и так много страшного, что я не удержалась и разревелась. Мама испугалась, что Евдокия прогневается, но та тихо сказала:
– Не плакать надо, а помолиться Богородице и Ее Сыну, чтобы помиловали нас. Помолиться, чтобы войны быстрей кончались, гасли, как никчемный пожар. Молиться, чтобы распри заканчивались примирением и меньшей кровью наших солдатиков. Меня страшит, что все будут думать только о деньгах, а денег с собой никто еще не забрал. Потому мое духовное завещание будет моей Наталье (это она говорила о Вас), чтобы она построила «Обитель раскаявшихся сердец» для тех, кто все потерял в этом мире. Только тогда, когда будет истинно святое место, где люди будут молиться не за себя, не за деньги и не о других благах, а только за страждущий мир, только тогда не наступит скончание земного мира. И в этот храм, в эту обитель начнут съезжаться только истинные молитвенники, мастера святых дел. Всем миром будет отмолен конец света, о котором теперь говорят даже ученые, приводя научные причины. Только как бы по-другому не называли хлеб, он хлебом и останется.
Так и о конце земного мира я спросила Евдокию:
– Как обитель может остановить гибель людей?
– Я не думаю, а знаю. Церквей много, но в них люди молятся о благах для себя. Кто просит любви, кто рождения ребенка. Просят здоровья и богатства, но никто никогда специально туда не едет, чтобы молиться о всем человечестве. Должно быть такое святое место. Лжемастер туда не ступит, он будет дома зарабатывать свои деньги, а тот, кто истинно пришел в этот мир с миссией помогать не себе, а другим, приедет в сей храм и, встав на колени, в слезах будет просить милости Божией не за себя, а за незнакомых ему людей.
А в Библии сказано: «...кто имя Мое воззовет не там, где один, а где число больше, туда Я прибуду и помогу». И наверняка только потому, что в этот храм будут приезжать те, кто прожил свою жизнь по Божиим законам и перед Богом был свят, тому и в святой просьбе не будет отказа!
Теперь, когда я уже стара, я ее слова могу сравнить с тем, что происходит вокруг меня. И я теперь понимаю, что не зря Ваша бабушка велела назвать этот храм «Обитель раскаявшихся сердец». Ведь в Библии сказано: «Нераскаявшийся не войдет в Царство Небесное, а найдет свою гибель на земле». Это значит, что если Вы не поставите этот храм, где воцарится истинное раскаяние грешников и где будут молиться за всех людей святые сердца, то человечество погибнет.
Возможно, что для кого-то это не совсем убедительно звучит, но только не для меня, ведь я сама
