появиться значительно раньше, но… время моего рождения не зависело от меня. Вы меня осуждаете, а, инор Райхо?
Скрытую насмешку распознали все, и, улыбаясь, мы добрались до поверхности. Но едва расселись по своим местам, Райхо вновь задал вопрос:
— А почему к детям вы обращаетесь на «ты», а к нам исключительно на «вы»?
Тяжело вздохнув, заняла свое место, и катер взлетел. Едва шум стал тише, ответила:
— Потому что для детей еще не имеет значения социальный статус, следовательно, с младшей и первой средней группой я позволяю себе как ласкательно-уменьшительные обращения, так и более дружеское расположение. К тому же большинство из детей лишены возможности видеть членов своих семей, в отличие от ведущих, например, атакующие понимают, о чем я, именно поэтому не сдерживаю ни проявлений любви, ни проявлений нежности. Детям любовь необходима, без любви дети растут неполноценными.
Мои слова вызвали какую-то странную реакцию и полные сарказма усмешки.
— Не только детям любовь необходима, — заметил ведущий Айнери и авторитетно дополнил: — Мужчины без нее погибают!
Не сразу поняла, о чем он, когда поняла — стало… противно. Атакующего я бы осадила, а ведущего не имела права. И все же…
— Мужчина имеет возможность добиться любви, — тихо, но уверенно произнесла я, — а ребенок может на нее только надеяться. Дети беззащитны…
Вспомнила малыша Ельку, который всегда стремился как-то обнять, прижаться и тихо называл меня «мама», когда думал, что не услышу. В глазах снова появились слезы, поспешно их спрятала, склонившись к сеору. Там маячило сообщение от инора Осане, который почему-то напомнил о своем желании видеть меня в кабинете… Надеюсь, этот оборот Талары закончится…
Внезапно услышала:
— Простите меня, маноре Манире. — В голосе инора Айнери отчетливо слышалось искреннее сожаление.
Подняла голову, улыбнулась и кивнула. Не ожидала извинений от ведущего, тем приятнее. Отложила сеор и спросила:
— Ну, кому и что больше всего понравилось сегодня?
Запомнилось многое и всем, а понравились больше всего потасовка со сладостями и мой шутливый инструктаж. К концу полета мы все искренне хохотали, и я тоже, как ни пыталась сдерживаться.
— А вы уши за драку сладостями надерете? — поинтересовался инор Млен.
— Обязательно, — смеясь, ответила ему, — выстраивайтесь в шеренгу!
— А мне понравилась фраза: «Хранитель Адан, он не старый и лысый, а мудрый и ведающий!» — признался ведущий инор Тансере. — Самое ужасное, что, увидев хранящего, едва не высказался: «Смотрите, это лысый и старый инор Адан».
Ну да, стариков у нас практически нет, и пожилой инор Адан всегда вызывал у детей массу вопросов. При посадке мы уже откровенно рыдали от смеха, и, выходя, я добавила:
— Вы хоть не сказали, а до этого непосредственные детки раза два при встрече интересовались, почему он такой старый и лысый. Причем у хранящего Адана и интересовались.
Я выходила из катера под громовой хохот, от которого едва не дрожал пластик на окнах, зато мне уже было не до смеха — на стоянке нас ожидал инор Осане.
— Опоздание на двенадцать кан, — ледяным тоном сообщил глава Академии.
Не успела пробормотать извинения, как толпой из катера вывалились атакующие… у этих были видны только белые пятна от замороженного молока, но следом показались ведущие, на чьих красных мундирах явственно выделялись пятна и от шоколада и от замороженного сока.
Последовало несколько кан потрясенного молчания, а затем громогласное:
— Вы!!! — фактически закричал инор Осане. — Вы гарантировали, что подобное более не повторится!!!
Побледнела и невольно сделала шаг назад, а скандал набирал обороты:
— Маноре Манире, вы мне только утром обещали! Что вы за знающая, если у вас даже выпускные группы возвращаются измазанными в сладостях!!! Выговор с занесением в личный файл!
Опустила глаза, печально размышляя над тем, что руководство не озаботилось печальным фактом — мы еще не переступили порог кабинета и обучающиеся все прекрасно слышат. И все же не выдержала:
— Я плохая, безответственная, неисполнительная и недисциплинированная младшая знающая!!! И, понимая это, вы отправили меня в группы, где обучаются ранмарны от двадцати семи до тридцати пяти полных оборотов Талары! Невзирая на рекомендации, где четко прописано: «Для младших и средних групп!» И при всем моем безмерном уважении я указывала на свое несоответствие порученной должности!
—
Внезапно ведущие решили вмешаться в разговор. Я поняла это, едва заметила, как обучающиеся уверенно сделали шаг вперед, требуя возможности высказаться. Только этого мне и не хватало! Резко обернувшись, я жестом приказала им молчать. Моя вертикальная ладонь заставила успокоиться не только ведущих, но и главу Академии.
— Считаю недопустимым продолжать данный разговор в присутствии обучающихся, инор Осане, — тихо, но решительно произнесла я.
— Второй раз за этот оборот Талары вынужден согласиться с вами, маноре Манире! Но мы продолжим! — столь же тихо ответил инор Осане.
И тут послышался очень спокойный, но словно приглушенный яростью голос Киена Шао:
— Инор Осане, предварительно вы уделите внимание мне!
Только сейчас мы увидели у входа в академию Киена Шао и еще двух ведущих с нашивками… уже действующих, а не исполняющих обязанности десятитысячных. Судя по всему, до нашего появления они разговаривали, а теперь двое, не скрывая удивления, рассматривали своих испачканных сладостями одногруппников, а Киен неотрывно смотрел на инора Осане.
Побледневший глава Академии кивнул, соглашаясь с решением обучающегося, и это… вызвало мое искреннее изумление. Киен все же только обучающийся! А потом послышался голос Райхо:
— Шао, ты стотысячный! И нашивки командующего «Алым клином»!!!
Эта новость отвлекла внимание от безобразного конфликта, и ведущие устремились поздравлять Киена. Инор Осане долго смотрел на меня, потом тихо, так чтобы никто не услышал, спросил:
— Как вы допустили подобное?
Опустила голову и призналась:
— Не справилась с ситуацией… Отвлеклась на беседу с хранящим Аданом и… Сосредоточилась на собственном эмоциональном состоянии… Мне искренне жаль…
Тяжелый вздох и обреченное:
— Это не дети! Вы должны были держать их под контролем каждое мгновение, если уж взяли на себя ответственность!
— Я знаю… это полностью моя вина.
Подняла голову и бросила взгляд на Киена, которому вездесущий Райхо что-то говорил, и я уверена, что обо мне, потому что невольно указывал головой. То, что Киен в ярости, можно было понять, и не глядя на его лицо, достаточно было взглянуть на его стиснутые кулаки. Видимо, услышав больше, чем мог выдержать, ведущий стремительно направился к нам, и мне внезапно стало бесконечно жаль инора Осане.
Сделала шаг и строго произнесла:
— Инор Шао, я не думаю, что ваше вмешательство…
— Четвертый пункт, Эля! — на ходу бросил он мне и стал, фактически закрыв от меня главу Академии Ранмарн.
А дальше:
— Вы, — его уверенный, четко поставленный голос словно проникал прямо в мозг, — не имели права отпускать маноре Манире Шао одну с двумя группами! Но самое главное, вы не имеете права повышать
