– А владелец этого вашего рая для отдыхающих, Островских, с Баюновым где-нибудь вместе появлялся?
– Никогда никто их вместе не видел. Но это не значит, что они не общаются. У Баюна репутация аховая: три раза судим, черт его знает сколько раз подозревался. А Островских – человек в районе очень уважаемый. И когда в исполкоме работал, управленцем слыл сильным, ну а сейчас, как капитал приобрел, вообще… Он, между прочим, и для города много делает. Школу построил, приют для беспризорных, колледж – молодежь учить, чтобы персонал для отелей и домов отдыха под рукой был. Нам вон вытрезвитель новый отгрохал. – Лизунов невесело усмехнулся. – Поэтому на людях ему с Баюновым появляться не с руки. Зачем краснеть? Но это не значит, что они… Ну, ты понимаешь. Недаром Баюн у него виллу снимает. Вот платит ли – не могу сказать. Однако сейчас у Островских ситуация такая, что ему и не до Баюнова, и вообще ни до чего.
– У него кроме дочери еще дети есть?
– Видишь ли… – Лизунов, казалось, был рад щегольнуть своей осведомленностью. – Вера его единственная родная дочь. Но он год назад женился на женщине с ребенком.
– А с прежней женой развелся?
– Нет, жена его давно умерла. Он с дочерью жил. А год назад взял и женился. На жене своего прежнего начальника службы безопасности Леднева. Его у нас в отделе хорошо знали. Мужик умный, деловой, бывший военный, даже, поговаривали, гэрэушник. Служил в нашей группировке войск в Германии. Жена его, Лариса Дмитриевна, наша местная уроженка. Как в Германии все по швам затрещало, он из армии уволился и приехал сюда. У них тут квартира от тещи осталась. Где-то примерно году в 92-м Островских – он как раз с бизнесом начал разворачиваться – взял Леднева к себе начальником службы безопасности. И с тех пор они не разлучались, он ему доверял, дружили они.
Но Леднев умер – сердце. Он гипертоником был. А молодой еще, до пятидесяти не дотянул. И Островских женился на его вдове Ларисе. Она все эти годы в его компании работала, финансовый отдел возглавляла. Она экономист по образованию. Умная баба. И, по-моему, страшная карьеристка. Сейчас она пост главного управляющего «Соснового бора» занимает и очень неплохо справляется. У нее сын от Леднева остался, мальчишка лет четырнадцати, так что теперь, если Островских его усыновит, будет и у него сын.
Никита слушал.
– Надо бы поговорить с Островских, – сказал он. – Нельзя его вызвать?
– Позвоню. Приедет. Он сейчас, как сейсмограф, на любое наше колебание откликается. Все надеется, что дочь найдем. Я ему пытался объяснить: если они ушли в Съяны и там заблудились, то… – Лизунов махнул рукой. – Ну не располагаю я людьми обученными, чтобы по катакомбам ползать. Там и своих всех в темноте растеряешь. И так делаю что могу.
– А он на нас уже и не надеется, – заметил Никита. – Я слышал – спелеологов нанял.
– Да ну! Ну нанял, а что толку? Месяц там уже, а ничего нет.
– Рубашку, что нашли под землей, родственникам Славина на опознание не предъявляли?
– У него после смерти матери никого. Сирота. Некому за гардеробом глядеть.
Они помолчали. Что тут скажешь?
– Созвонись с Островских, пусть приедет, когда ему удобно. Но лучше – завтра утром. Я приеду, поговорим с ним. – Никита встал. – Кинолога я пока тут оставлю, пусть еще там на месте поработает, может, и еще что-то обнаружится. Дай ему толкового участкового в помощь, чтоб местность хорошо знал.
– Дам, конечно, – Лизунов хмурился, что-то соображал. – Сам поеду, посмотрю, что вы там откопали. Если это еще один неизвестный ход в Съяны, надо его на карту нанести.
– Ты сам-то в Съянах хоть раз бывал? – поинтересовался Никита.
– Ну, с пацанами в детстве лазили в Большой провал. Батя меня за это порол нещадно, говорил – гиблое место. – Лизунов покачал головой: – Лабиринт. А бабуля моя все меня стращала им. Тут у нас разные сказки по деревням до сих пор про Съяны ходят. А до революции бабке моей прабабка рассказывала, что была даже в церкви служба специальная – молебен: нечисть оттуда выгнать пытались, привидения. Ну, суеверия! Это когда было-то! Правда, были случаи, когда люди там бесследно пропадали. Думаю, в основном по пьянке. Нальют глаза и лезут клады искать. А назад выбраться не могут. Но и это давно было. Я справки на всякий случай в архиве навел. Последний несчастный случай зафиксирован в шестьдесят девятом году. С тех пор все тихо было, и вот…
– Эксперт не ошибся. Клыкова убили не на мосту. И произошло это внизу, недалеко от входа в каменоломни, – сказал Колосов.
– Собака же выявила проложенный кем-то след примерно двух-трехдневной давности, который ведет из подземного хода на территорию комплекса «Сосновый бор». Между прочим, я тут краем уха слышал… Несколько дней назад там в «Бору» странный случай произошел. Отдыхающую кто-то сильно напугал на конной прогулке в парке. Если будет время, справься у дежурного, у него шурин есть по фамилии Петухов, так вот он в курсе событий.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Пока не знаю. Излагаю факты. А насчет беседы с Островских буду рассчитывать на тебя.
Глава 14
ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ ПОКАЗАНИЯ
– Екатерина Сергеевна, пожалуйста, зайдите. У нас к вам срочное дело.
Катя сначала и не поняла, кто это с ней беседует по телефону таким замогильным голосом. Они с Варварой Красновой только явились на работу. Краснова вихрем унеслась на оперативку к начальнику следствия. Катя проветрила кабинет, полила цветы и собралась звонить в главк, информировать собственное начальство о ходе расследования событий в Спас-Испольске. Но телефон вдруг ожил. Этот хрипловатый, обиженный на весь свет баритон с неуловимым южным акцентом…
– Рубен Кероян, это вы? – Катя с трудом узнала оперуполномоченного.
