посмотрел на метрдотеля.

– Так точно, Олег Георгиевич, – отчеканил тот по-военному.

– Слушай… Хорошо, ладно… Да, я спросить хотел, а что такое «Гратен фламбэ»? Вот у вас тут в меню написано?

– Десерт из ягод с орехами и апельсиновым ликером.

– Некоторые клиенты просят, чтобы, кроме названия блюда, в меню была также расшифровка ингредиентов. Названия мудреные, теряются люди.

– Перепечатаем меню. – Метрдотель кивнул официанту. – Хотя обычно во французских ресторанах, специализирующихся на кухне Прованса, это и не принято.

– А для наших черным по белому напиши, что буайбес – это такая французская уха. Мы не в Париже с тобой, Валера. – Островских печально улыбнулся метрдотелю. И увидел жену, стоявшую в конце зала: – Здравствуй, Лара. Что, уже приехали?

– Да, у них самолет немного опоздал. Ждут меня в зале приемов. Сейчас все решим. – Лариса Дмитриевна стремительно пересекла зал, по паркету простучали каблуки. – Зачем ты приехал, Олег?

– Мне гораздо лучше.

– Но врач сказал, что пока…

– Я хотел взглянуть на наш новый зал. – Островских смотрел на веранду за стеклянными дверями. – Красиво. Очень. Не зря ты в Марселе покупала у антикваров эту провансальскую черепицу.

– Олег, милый. – Она порывисто наклонилась, положила руку ему на плечо.

– Я не могу быть один. Дома. Понимаешь? Не могу.

– Я понимаю, но ведь у тебя только вчера был приступ, и какой. Тебе рано еще вставать с постели.

– Лара, – он смотрел на нее снизу вверх, – Ларочка…

Она кивнула, потянулась к нему и поцеловала в висок, рискуя испачкать помадой. Метрдотель кивнул официанту, и они тихонько ретировались.

– Лара, что я наделал, – Островских говорил очень тихо, его слышала только жена. – Ее нет со мной. Моей девочки нет… нет надежды. Никакой…

Она все еще обнимала его за плечи, неловко согнувшись, точно переломившись пополам.

– Что я наделал. Нет мне прощения, нет…

Повисла томительная, давящая пауза. Потом могильную тишину, воцарившуюся в зале, нарушили сдавленные всхлипы, кашель.

– Они его арестовали, – тихо сказала Лариса Дмитриевна. Ничего не стала уточнять, словно они с мужем отлично знали, кто имелся в виду. – Если там действительно был тайник с оружием, как нам сказала Алина, вполне могло быть так, что дети тогда на него случайно наткнулись, встретив там…

– Если это он… Даже если он сейчас сядет – пять, десять лет пройдет, двадцать, двести, ничего, я подожду. Не сдохну, нет. Он сдохнет раньше, я это увижу. Я его убью своей рукой. – Островских плакал. И в его словах не было ни ярости, ни угрозы, только боль.

– Там, возле тайника, кто-то был. – Лариса Дмитриевна выпрямилась. – Это мне Гордеева сказала. Я же ей сразу стала звонить, как только они меня отпустили. Она сказала: кто-то сильно напугал группу, которая работала под землей. Быть может, это был кто-то из… его людей? – Тут она на секунду запнулась. – Шел к тайнику?

– Если это он, я…

– Я тебе говорила уже: меня они тоже о нем расспрашивали, даже еще ничего не зная про тайник. Значит, уже подозревали его в чем-то.

Островских смотрел на жену.

– Нет надежды? – хрипло спросил он. – Значит, больше надежды нет? Никакой?!

Лариса Дмитриевна провела по его небритой щеке тыльной стороной ладони, стараясь не поцарапать кольцом с крупным изумрудом.

– Я с тобой, – сказала она. И повторила: – Я с тобой, Олег. Что бы ни случилось, кто бы это с ней ни сделал… Кем бы он ни был. Я с тобой. Во всем. Это наше общее дело – твое и мое. Встань, – она протянула ему руку. – Здесь душно. Тебе нужен воздух.

Он поднялся. Они медленно пошли между столиков. Островских опирался на плечо жены. Стеклянные двери раскрылись перед ними бесшумно, волшебно.

Легкий ветер колыхал крахмальные скатерти и завитки плюща, оплетающего чугунную решетку. С веранды открывался чудесный вид на парк, реку и изумрудное поле для гольфа.

Сзади мягко, как кошка, подкрался официант. Лариса Дмитриевна обернулась к нему:

– Олег Георгиевич сейчас едет домой, вызовите, пожалуйста, машину. К восьми вечера накройте здесь ужин на четыре персоны для наших гостей. Меню и карту вин по высшему разряду. Проследите, чтобы среди блюд преобладали рыбные. Для Михаила Владиленовича – овощи по-нисуазски. Знаешь, – сказала она мужу, – всю дорогу из аэропорта он твердил мне, что стал абсолютным вегетарианцем.

Глава 20

ОДНОКЛАССНИКИ

Баюнова-Полторанина задержали на десять суток до возможного предъявления обвинения. Формальным поводом стал найденный у него газовый пистолет. От дачи показаний Баюнов отказался. Но их от него и не ждали так скоро. Надежду на то, что обвинение ему все же будет предъявлено, причем

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату