– Никита, привет… А я тебя жду, между прочим. Весь день прождала.
– Меня? Зачем?
– Затем. – Катя одновременно разозлилась и растерялась. У него была такая дурацкая манера порой разговаривать вот так.
– Моя статья о деле Абакановых почти готова, но мне необходим твой комментарий. – Она решила взять с ним самый официальный тон. Раз вы так с нами, то и мы, мы тоже… И это после стольких пережитых совместно передряг, эх!!
– Так уж и необходим? По-моему, героем твоей статьи должен стать совсем другой. Он уже, надеюсь, свое интервью тебе дал – на дому?
– Ладно, кажется, я не вовремя. Вообще зря потеряла столько времени. Извини, пока.
Он догнал ее уже на улице у подъезда.
– Ну, ты что?
– Ничего. Как ты смеешь так со мной разговаривать? – Катя попыталась вырвать у него свою руку. – И главное – за что?
– Катя, прости. Я… я не знаю, что на меня вдруг нашло. Нет, никуда ты сейчас не пойдешь. Я тебя не пущу. Садись в машину.
В машине они молчали. Потом Колосов включил зажигание. Поехали по вечерней Москве куда глаза глядят. И уже на Гоголевском бульваре воткнулись в пробку.
– Твои порезы зажили? – спросила Катя.
– Давно уже. – Он оглянулся. Вид у него был виноватый.
– Смотри, пожалуйста, на дорогу. Сейчас въедем в тот джип с мигалкой.
– Пускай.
– Тебе все пускай. – Катя покачала головой. – Ну? И что произошло?
– Между нами? Между нами, как всегда, ничего.
– Никита!
– Ну что Никита?
– Ты так психуешь из-за того, что там, в их доме, оказался мой муж? Вадик там оказался, когда тебя там не было, да? И от этого ты такой бешеный?
Он резко обернулся.
– Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя ужасный характер? – вздохнула Катя.
– Ты вот сейчас говоришь, – он смотрел на нее, – других мнений мне не нужно.
– Да, мой муж оказался в их доме – между прочим, вместе со мной, ты это не забывай – в решающий момент. И он их спас. И задержал заказчика. – Катя стукнула кулачком по сиденью машины. – А ты… господи боже, а ты в это время спасал Ираклия, ты взял наемника. Ты его лично задержал. Какие тут могут быть счеты? Ну какие счеты между тобой и…
– Твоим Драгоценным? Действительно, какие?
– Но ты же спас Ираклия. И ты взял стрелка – с поличным, с оружием. С железными уликами. Не мог же ты разорваться пополам – быть одновременно и там, в этом игорном клубе, и в их доме! И разве это плохо, что мы с мужем поехали туда к ним? Разве плохо, что он, мой муж, тебе помог?
Колосов молчал.
– Ты сам не понимаешь, какую боль порой мне причиняешь? – тихо сказала Катя.
Пробка тронулась. Поехали.
– Давай кофе где-нибудь выпьем? – сказал Колосов. – Или домой тебя везти?
– Делай что хочешь.
Но злится на него долго она не могла. И вообще, за что было злиться?
В маленьком баре в одном из узких арбатских переулков было пусто – центр вообще катастрофически пустеет после рабочего дня. Было тесновато, но это как-то сближало. Даже смертельно поссорившихся.
– Ну вот, я сделал, что хотел. Не совсем, конечно. – Колосов усмехнулся.
– Так ты дашь мне комментарий к статье? – спросила Катя.
– Доставай диктофон.
– Где сейчас Елецкий?
– В Матросской Тишине.
– А она? – Катя на мгновение запнулась. – Зоя Абаканова?
– Она в Лефортове. Ну что ты на меня так смотришь? Ануфриев снова возник на нашем горизонте. Они шефу звонили и в прокуратуру. Лефортово – это с их подачи. И теперь Абаканова до самого суда будет содержаться там.
В Лефортове… Катя попыталась представить себе ее – там, в этой тюрьме. Государственные преступники, иностранные шпионы, опальные олигархи и – она… Где-то там была камера, тогда, в далеком
