одинок. Мы однажды с ним встречались, давно еще – ну ты помнишь после чего… Посидели у меня дома… Он мне сказал тогда: чувствую порой, что живу в пустыне. А ведь у него много друзей, Катя.
Она поняла, что Мещерский имеет в виду.
– А мне иногда кажется, – ей очень не хотелось в этом признаваться, но не признаться уже она не могла, – что из всех вас в этой пустыне живу именно я.
Тихо скрипнула балконная дверь – Кравченко вернулся. Катя начала молча убирать со стола.
Мещерский уехал домой. Катя перемыла посуду, забралась с ногами в любимое кресло. Взяла книгу. «Дневник одного гения» – странно, что в этот грустный вечер ей попались в руки именно эти откровения Дали. Раз никто не хочет ее слушать, она будет молчать как рыба и только читать, шелестеть страницами. А Вадька…
Он сел на пол у кресла. Она все еще делала вид, что поглощена книжкой.
– Ты сейчас похожа на воробья, – сказал Кравченко. – Я с балкона видел: стайка на крыше копошилась. Потом подрались. Одному наподдали – только пух летел. Остальные улетели – веселые, довольные – мошек ловить. А этот гаврик обиделся на весь мир, надулся, как шарик… – Внезапно он обнял ее колени, уткнулся в них лицом. – Катька моя, какая же ты еще девчонка…
Его затылок… Катины пальцы запутались в его густых волосах. Перебирали их, гладили… А ведь она собиралась весь вечер
– Я тебе никогда прежде не говорил, – он заглянул снизу в ее лицо, улыбнулся. – Когда я в первый раз тебя увидел, подумал… ну, кроме разных прочих приятных вещей – мне с этой девчонкой никогда не будет скучно. – Он дотронулся до ее лица. – Сколько мы вместе, столько я и… Словом, я не в пустыне, Катька. Я с тобой. Всегда.
Книжка свалилась на ковер – листы веером…
Когда за окном начало светать, Катя заснула. Кравченко тихо, чтобы не разбудить ее, встал с дивана. Вышел в лоджию. Закурил.
Она плакала этой ночью… Он все еще чувствовал вкус ее слез на губах. И хотя им было очень хорошо вместе – знал: это не были слезы счастья.
Кравченко раздавил недокуренную сигарету о перила, вернулся в постель. Катя спала. Слезы ее давно высохли, волосы разметались по подушке. И вроде все возвращалось на круги своя. Почти все…
Катя проспала до половины двенадцатого – благо выходной. Ей снились смешные и глупые сны. Она не слышала, как Кравченко, напевая что-то себе под нос, возился на кухне с завтраком. Около одиннадцати он позвонил в офис своего работодателя Чугунова, где дежурила охрана. Затем связался и с личной секретаршей Чугунова Анной Павловной – пожилой «домоправительницей», имевшей, как и все близкие люди, на Чугунова огромное влияние. Если бы Катя слышала их разговор, он бы ее чрезвычайно заинтересовал. Затем, оставив записку, что «скоро будет», Кравченко куда-то уехал. Вернулся через два часа. Катя в фартуке суетилась на кухне: резала лук для рагу и снова ревела в три ручья.
– Ты чего рюмишь? – Кравченко налил в чашку крепкой заварки. – Иди ко мне.
– Ф-фитонциды… ед-кие, – Катя всхлипнула. – Лук, мер-зость… Щиплет!
Кравченко нагнул ее голову над мойкой и, как ребенку, начал промывать ей глаза чаем.
– Открой, открой, сейчас все пройдет. Терпи, Катька! Щиплет у нее!
– Ты где был? – Она наконец протерла глаза, захлопала ресницами – еще жжет…
– Где был – там меня уже нет. А ты вот что, душа моя, чтобы завтра никуда с работы не смела срываться. Чтоб как штык у меня была готова.
– К чему?
– Нужно будет нам подъехать в одно место. Куда и когда – придется еще уточнить.
– Прекрати говорить загадками.
– Сегодня из офиса Чугунова в «Галерею Четырех» был сделан один звонок, – Кравченко царским жестом подал ей полотенце, – насчет альбома Бориса Григорьева. Да, да, того самого. Звонил мой напарник. Разговаривал с тем самым красавцом, что тебе так приглянулся. Потом с ним беседовала и секретарша Чугунова. Сказала, что для переговоров о покупке вещи в галерею приедут «наши люди».
– Вадя, так ты что же… А твое Чучело в курсе?
– Он на даче. С ним жена и какой-то новый прохиндей экстрасенс. Лечат все еще его, беднягу. А у меня завтра – законный выходной день. А Чугунов, Катька, мало что сейчас соображает.
– А как же секретарша…
– Главное – понимание и взаимовыручка. Я попросил – наша старушка Анна Павловна пошла мне навстречу. Зря, что ль, я ее внука-наркомана из отделения милиции в прошлом году вызволял! И коллега тоже понял меня с полуслова. Я сказал: мне до зарезу нужен такой
– Вадик, ну ты и авантюрист. – Катя все еще не верила, что дело принимает такой оборот, лишь цеплялась за руку Кравченко, как клещ. – Ты хочешь завтра взять меня туда с собой? Серьезно?
– Да. Ты разве не этого от меня давно добиваешься? Участия, вернее, соучастия в этом балагане?
