— Да, вы правы, — сказала Луна. — Но в некоторых особых случаях действие временного парадокса распространяется и на вас. Когда именно вы встречали Танатоса?
— Примерно года полтора назад. Когда еще не был Хроносом. Кстати, я согласился занять свой нынешний пост отчасти благодаря знакомству с Танатосом: его пример показал мне, что даже будучи всевластной инкарнацией можно оставаться добрым и сострадательным.
— Он славный, да? — сказала Луна.
Она посмотрела в сторону Танатоса так ласково и с таким уважением, что Нортону стало завидно. Любовь, столь искренне и явно выраженная, делала сенаторшу вдвое краше в его глазах.
— Если бы не та беседа с Танатосом, — продолжала Луна, — вы бы могли с легкостью изменить судьбу Зейна и не допустить его вступления в должность Танатоса. Но ваша встреча имела место. Более того, она оказала на вашу дальнейшую жизнь мощное влияние. Исчезни этот Танатос — и ваша судьба претерпела бы ряд кардинальных изменений. Здесь-то и вступает в силу особый случай временного парадокса. Чтобы не создать неразрешимого хаоса в вашей судьбе, полтора года назад Зейн-Танатос обязан был с вами встретиться. А значит, он обязан был вступить в должность Танатоса, потому что всякий другой не имел бы такого благородного сердца и не смог бы явить вам пример доброты и сострадательности на посту всевластной инкарнации!
Она снова с нежностью посмотрела на своего любимого.
— Чтобы преодолеть описанный мной временной парадокс, вам пришлось бы всерьез потрудиться, — закончила Луна. — А на многоходовую сложную комбинацию вы пока что еще не способны.
Нортон постепенно успокаивался.
— Спасибо, утешили меня немного, — сказал он. — Вот что мне пришло в голову. Та, другая женщина, на которой Зейн женился бы, если бы не стал Танатосом, она была красивая и богатая и добрая… Но ведь и вы — красивая и богатая и добрая! Похоже, вы, Танатос, ничего не потеряли!
— Ничего, — с улыбкой согласился его собеседник.
К этому Луна добавила:
— Поначалу я пошла за Танатосом, потому что за мной пришла Смерть — и деваться было некуда. А потом я узнала его поближе и перестала бояться. Он, как и остальные инкарнации, спас мне жизнь. Но моя любовь не из благодарности родилась. Он такой хороший, что его нельзя не полюбить!
— Так, значит, я не мог причинить вреда Танатосу, — сказал Нортон, возвращаясь к главной теме их разговора. — Это большое облегчение.
— Даже судьбу обычного смертного трудно изменить. О судьбах инкарнаций можно сказать, что они еще менее гибкие. Всякое вмешательство в их прошлое обставлено уймой ловушек — на страже стоит временной парадокс. Однако вы, будучи Повелителем Времени, способны преодолеть любой парадокс. Хотя придется попотеть. Одним мановением руки тут не обойтись. Нужен опыт, терпение и сообразительность.
— А по отношению к Зейну я ни к каким уловкам не прибегал! — довольно констатировал Нортон.
— В данном случае происки Сатаны были изначально обречены на неудачу — по причине, о которой он и не подозревал. Ему нужно было ваше полное и сознательное участие в его операции. Лишь тогда можно было бы преодолеть то «вето», которое ваша встреча с Танатосом накладывала на манипуляции с жизнью Зейна. Хорошенько запомните этот случай. Пусть он будет вам серьезным уроком. Без вашего добровольного и активного участия временной парадокс никто не преодолеет — даже если речь идет не об инкарнациях, а о простых смертных. Кстати, что случилось с амулетом Сатаны?
— Я посетил в прошлом… э-э… женщину, которую любил, — сказал Нортон, вспомнив посередине фразы, что Атропос и Клото в сущности одно… а с Клото он совсем недавно был в постели. Поэтому он сделал свой рассказ предельно лаконичным: — Эта женщина заставила меня уничтожить сатанинский подарок.
— Придраться вроде бы не к чему, — кивнула Луна. — Похоже, Сатана так и не смог провернуть свое подлое дельце.
Атропос снова недоверчиво покачала головой.
— Что-то произошло, — стояла она на своем. В ее следующем вопросе вдруг проглянула ревнивая Клото. — Хронос, вы были еще где-нибудь перед визитом к этой вашей старой зазнобе?
— Да, я посещал ее детство и юность. Как раз во время этого путешествия меня угораздило где-то потерять металлический ободок рога.
— Боюсь, что не вы его потеряли, — заметила Луна, — а он сам покинул вас. Я не сомневаюсь, что именно в этом ободке и находился посланец Сатаны? Он, так сказать, незаметно сошел с поезда во время одной из остановок — и где-то уже сотворил свое черное дело!
— Где вы побывали? — строго спросила Атропос. — В каких именно годах?
— Первая остановка — когда ей было лет семь-восемь, то есть шестнадцать-семнадцать лет назад. Я вошел в нормальное течение времени, чтобы поболтать с ней в парке. Возможно, ободок амулета потерялся именно там.
Атропос исследовала нити и заявила, что ничего странного не обнаружила.
— Затем я посетил множество периодов ее жизни. Но нигде не входил в нормальное время.
— Не исключено, что бесу это и не нужно было, — проворчала Атропос. — Можно выйти из поезда на остановке. Но если приспичит — можно и на ходу спрыгнуть.
Она продолжала изучать нити. Затем устало прикрыла морщинистые веки и промолвила:
— Нашла. Что-то произошло лет семь-восемь назад. Нити, которые я не скрещивала.
— Уверена, что это работа холуя Сатаны, — сказала Луна. — Он внес какие-то изменения в прошлое. Не смог добраться до главной цели — и пустил в ход запасной вариант. Теперь необходимо выяснить, где и как подгадил этот бес.
— Насколько я понимаю, — сказал Нортон, — самый надежный запасной вариант для Сатаны — не связываться с Танатосом, а избавиться от вас.
— Да, если он уничтожит меня, — согласилась Луна, — то добьется своего еще быстрее. Ведь главный объект его ненависти — я. Нападая на Танатоса, он хотел в конечном итоге покончить со мной.
— Но вы живы-здоровы, — возразил Нортон. — Следовательно, у его холуя ничего не вышло. Сатана опять сел в лужу.
— Да, со мной пока что ничего не произошло. Мои магические камни подсказывают, что равновесие Добра и Зла в мире не нарушено. Если бы Сатана уже добился своего, мои камни забили бы тревогу. Однако это не значит, что ничего недоброго не случилось. Возможно, прислужник Сатаны все-таки выполнил задание и зло потихоньку зреет где-то в прошлом. Если будем действовать быстро, правильно и слаженно — быть может, нам удастся обезвредить заложенную в прошлом бомбу!
— Сперва надо обнаружить, где именно она заложена, — сказал Танатос.
— Ничего необычного — сколько ни гляжу, — со вздохом промолвила Атропос. — Никто не убит и не покалечен. Даже непредусмотренных случаев страшного испуга — и тех нет. Если в прошлое и внесено изменение, то оно совсем ничтожное. Может, мы напрасно переполошились?
— Ищите, ищите! — сказала Луна. — Сатана подлый и коварный, но в коварстве он гений, этого у него не отнимешь.
Нортон кашлянул и смущенно взглянул на Луну:
— Извините меня, бестолкового, для меня все ново, и я по-прежнему не понимаю всю эту хитроумную механику… Если в прошлое внесена поправка — каким образом ее действие может оставаться еще не ощутимым? Прошлое — это то, что произошло, а не происходит. Для человека без машины времени прошлое — не процесс, а результат в виде его настоящего. Ведь так? И еще одно. Если прошлое легко переиграть, то почему бы мне не отправиться и не починить то, что было испорчено? Пусть Атропос укажет точное время и место…
Вместо Луны отозвалась Атропос. Не отрываясь от разбора жизненных нитей, она сказала:
— Существует трехперсонный лимит. Это правило накладывает серьезное ограничение на переделки в прошлом. А впрочем, Танатос, вы ведь разбираетесь в деталях. Объясните Хроносу этот важный момент, а то мне недосуг.
Глядя на Хроноса, обалдевшего от этого походя брошенного «трехперсонного лимита», Танатос рассмеялся.
