– И разве ты не желаешь чуда?
– Желаю, но…
– Так вот же – говорят, это и есть самый верный путь к исполнению мечты.
– Кто говорит-то?
– Люди, тысячи людей из разных стран. Неужели все они дураки или обманщики?
– Написать письмо какому-то индийскому гуру? – Колосов хмыкнул. – А может, мне лучше самому постараться исполнить свое желание?
– Это как же? – спросил Мещерский.
Колосов демонстративно распахнул куртку – указал глазами на кобуру с табельным пистолетом, с которым не расставался:
– А так вот.
– Дуэль? – Мещерский поднял брови домиком. – Болван ты, Никита. Ну что это даст? Скандал, следствие. Да Вадька стреляет как бог – он где работал-то до того, как в личники подался, знаешь? В ФСБ. И потом, даже если ваши ревнивые мозги что-то там подобное и сварят, и пуля у виска прожужжит, это все равно ничего не изменит и не решит.
– А что решит? Вояж в этот, как его там… в ашрам?
– Может, и это тоже ничего не решит, но… Мне как-то комфортнее жить на свете становится, когда подумаю, что вот, мол, есть такое место на свете, где исполняются мечты.
– Советуешь ехать в Индию? – усмехнулся Колосов. – Посоветуй, что полегче. Откуда у нищего опера бабки на полет за три моря?
– А ты пожелай, чтобы Сай Баба прислал за тобой самолет.
– Ага, держи карман… А сколько желаний он исполняет – что об этом говорят люди? – после небольшой паузы спросил Колосов. – И потом, что делать, если чьи-нибудь желания на сто процентов совпадают – ну, например, друг Серега, как в нашем с тобой конкретном случае?
Мещерский тогда не нашелся что ответить. А действительно, что делать? И как выходит из положения гуру из Путтапарти?
Сейчас, ворочаясь на диване, глядя на то, как постепенно сумерки за окном густеют, темнеют, и вечер превращается в ночь, он просто мечтал о том, что все же здорово было бы собраться всем вместе и, невзирая на ревность, любовь, уязвленное самолюбие, гордость и душевные раны, большой дружной компанией сесть на рейс Москва – Дели и отправиться туда, в страну чудес. И там, в этой чудесной стране…
К реальности Мещерского вернул телефонный звонок. Звонила Катя – она задыхалась. Мещерский даже испугался – неужели что-то с Вадькой там, в этой Перми? Но проблема была не в убывшем в очередную командировку друге Кравченко. Катя выпалила:
– Сережечка, приезжай, у нас такая беда! Я у Анфисы. Помнишь Анфису? Она мне час назад позвонила в панике. Она вся в крови, ранена в руку. Тут у нас «Скорая».
– Да что стряслось-то? – Мещерский вспомнил Анфису – занятная такая толстушка, фоторепортер по профессии. И тоже Катина подруга.
– Ты не поверишь. Да и я сначала не поверила, но теперь верю, – голос Кати срывался от волнения. – Анфиса говорит – на нее напали. Якобы кто-то хотел ее убить. Сережечка, милый, у меня голова кругом, скорее приезжай!
Мещерский глянул на часы – было без пяти минут полночь. Вот-вот с двенадцатым ударом курантов 31 мая должно стать 1 июня. Получалось, что нынешнее лето начиналось с какой-то фантасмагории, суть которой сводилась к невероятному – милейшую Анфису, девочку-пончик, душку-толстушку, которую Мещерский и видел-то всего пару-тройку раз в обществе Кати, кто-то хотел убить. Мещерский тут же сказал сам себе словами Колосова – чушь. Что за бред? С какой стати и за что? Кому нужна Анфиса? Они или разыгрывают его специально на пару, проверяют, или вообще в отсутствие Вадьки насмотрелись ужастиков, начитались своего любимого Лавкрафта, и теперь им мерещится невесть что. Но Катин голос… Она сказала «здесь «Скорая», сказала «Анфиса ранена в руку»… Он ринулся в прихожую – черт, где права, где ключи от машины?! С этой уборкой ничего в собственном доме не найдешь. О том, что его в легком подпитии запросто может тормознуть первый же попавшийся гаишник, Мещерский даже не подумал. Он пытался вспомнить адрес девочки-пончика – кажется, Анфиса проживала в Измайлово на какой-то там Парковой улице. Было дело, он, Мещерский, однажды подвозил ее вместе с ее парнем с Катиного дня рождения.
«Ничего, там, на месте дом вспомню визуально», – легкомысленно решил он. Звонить Кате, когда она в таком состоянии, уточнять «а по какому адресу, собственно, прибыть вас спасать?» было как-то совсем не по-рыцарски. А рыцарем верным, без страха и упрека, без особых, уж если на то пошло, притязаний так хотелось быть! Может, именно в этом и заключалась самая заветная, потаенная и самая дорогая для одинокого сердца мечта.
Последний раз с Анфисой Берг Катя виделась зимой, когда они ходили вместе в кино на любимого Катей актера Райфа Файнса (сам фильм не имел значения) и чудно провели время. Правда Файнс, по которому Катя украдкой вздыхала, на Анфису не произвел ровно никакого впечатления. Катя догадывалась о причинах – Анфиса с головой была погружена в роман с человеком, который ее любил, но был женат. Женатика Катя знала – это был начальник Столбового отделения милиции Константин Лесоповалов. С Анфисой он познакомился при расследовании дела об отравлении в ресторане, по которому Анфису угораздило проходить одним из главных свидетелей. Шуму по тому сенсационному делу было много. Катя из всего происшедшего слепила яркий репортаж с продолжением для «Криминального вестника Подмосковья». Анфисе же домой начал сначала позванивать, а затем и заглядывать на огонек бравый капитан милиции, который отлично водил старенькую милицейскую «Волгу», один и без всякого бронежилета в нарушение инструкций выходил на задержание ОО – особо опасных преступников, метко стрелял из всех видов табельного оружия и даже был в самом недалеком прошлом рекордсменом района по поднятию тяжестей.
В общем, достоинства Кости Лесоповалова можно было перечислять и перечислять. Катя знала их исключительно со слов Анфисы – та захлебывалась от нежности и восторга, рассказывая о нем. Катя, знакомая с капитаном Лесоповаловым по службе, прежде, до его романа с Анфисой, больше обращала внимание на его недостатки – грубоват, резковат, на язык несдержан. Да, спору нет – смел, отважен, но
