Катя не заметила никакой косметики – она была смыта, точно дождем, слезами, которые до поры до времени копились в серых, чуть навыкате глазах и вот-вот готовы были выйти из берегов.
Сопровождавшую ее пару средних лет Катя в первые минуты встречи приняла было за супругов. Но потом поняла – нет, это не муж с женой, скорее старинные знакомые. Чуть позже Марьяна записала их имена и фамилии. Зинаида Александровна Вирта показалась в тот, первый раз Кате женщиной с большими претензиями и немножко гордячкой. Она была выше приземистой Светланы Петровны почти на целую голову. И если вдову Авдюкова можно было смело назвать «кубышечкой», то Зинаида Александровна больше напоминала энергичную «работницу» с плакатов тридцатых годов.
У нее были густые волосы, стриженые, окрашенные в темно-каштановый цвет, резкие, волевые черты лица, крупная жилистая фигура. Вообще своеобразного шарма и породы в ней было много. Модное пестрое пончо струилось по ней живописными складками. Руки украшали серебряные кольца и браслеты с бирюзой, явно старинной работы. В уголке рта, крепко прикушенная зубами, дымилась сигарета. Глаза глядели с прищуром – то ли от дыма, то ли от врожденной манеры смотреть на собеседника иронично и снисходительно. По отношению к Светлане Петровне Зинаида Александровна вела себя заботливо и покровительственно. Это было понятно – вид у вдовы Авдюковой был совершенно потерянный.
Спутника обеих женщин Варлама Долидзе Катя в тот раз видела лишь мельком: он почти сразу удалился на улицу, к машине. Марьяне как следователю он даже и не представился – его фамилию и имя назвала Светлана Петровна. На Катю же – как показалось в тот момент Кате – вообще не взглянул. А вот она просто не могла не обратить внимания на этого великана. Потому что в облике Варлама Долидзе всем в первую очередь сразу бросался в глаза его рост и богатырская стать. Однако, как это и бывает у мужчин, приближающихся к полувековому своему юбилею, и рост, и сила постепенно и плавно переходили в вес. Катя сразу сообразила: этот верзила, этот толстяк должен одеваться только в магазине «Большие люди».
Лицо Долидзе показалось ей скорее симпатичным, чем полным. И было в нем смешано все, как в коктейле, – и сурово сдвинутые кавказские брови шнурками, и по-кавказски же пронзительный орлиный взор, каким он окинул Марьяну с ног до головы. Окинул и, казалось, усмехнулся в кавказские же усы (каких и в помине не было – он был гладко выбрит), и в глазах заплясали, несмотря на вежливую скорбь, озорные чертики – следователь? Это следователь? Вах! Такая молодая! Пэ-э-рсик цветущий! Лицо Долидзе сеточкой покрывали красные прожилки – верный знак, что их обладатель не дурак выпить и всегда предпочтет веселое застолье любой, самой прибыльной коммерции.
Но в тот раз познакомиться и понаблюдать за ним Катя не смогла – Марьяна наскоро придала себе, столу и кабинету рабочий официозный вид и пригласила Светлану Петровну Авдюкову – прошу вас, заходите. Присаживайтесь.
– Это наш эксперт из главка, – не моргнув глазом, представила она Катю. Авдюковой, видимо, было все равно, сколько человек будет присутствовать на допросе – она никак не отреагировала.
– Скажите, когда я смогу забрать тело мужа из морга, похоронить? – спросила она тревожно. – Меня даже в больницу к нему не пустили, не дали проститься.
– Можете начинать хлопотать о похоронах прямо сегодня. Мы уже провели все необходимые экспертизы, – ответила Марьяна.
– Экспертизы? – Светлана Петровна прижала руки к груди. – Ох, как подумаю, что его резали, вскрывали, – в глазах темно. Бедный мой, бедный…
– Сколько вы прожили вместе? – Марьяна задала этот вопрос, чтобы удержать ее от рвущегося наружу потока рыданий.
– Господи, всю жизнь… Четверть века… В декабре должна была быть годовщина нашей серебряной свадьбы.
– По закону я должна признать вас, Светлана Петровна, законным представителем потерпевшего по уголовному делу. Распишитесь здесь, ознакомьтесь с правами. – Марьяна вручила ей постановление. – Не имеет смысла скрывать от вас обстоятельства гибели вашего мужа – точнее, обстоятельства его убийства.
– Убийства? – шариковая ручка застыла в руке Светланы Петровны.
– Да, у нас есть веские основания говорить о том, что муж ваш был убит.
– Я так и знала, боже мой, я так и знала, я предчувствовала… Я так боялась!
– Вы кого-нибудь подозреваете? – прямо спросила Марьяна. – Что-то было, да? Вашему мужу угрожали?
– Как его убили? – Светлана Петровна смотрела на Марьяну умоляюще. – Скажите, я должна это знать.
– У нас есть подозрения, что ваш муж был отравлен.
– Отравлен?!
– Да, отравлен. – Марьяна нагнулась и включила диктофон, лежавший в нижнем ящике стола: – Так что же случилось?
– Я не знаю, но я чувствовала… Я боялась сама не знаю чего. Знаете, ведь как бывает: как только человек устраивает свою жизнь хорошо, удачно, у него сразу появляется тьма завистников и врагов. А по телевизору каждый день только и слышишь – того предпринимателя убили, этого застрелили в подъезде. Я врать не буду – в последние годы бизнес мужа и его компаньона сильно пошел в гору. Это и радовало и… в общем, верите, я страшилась этого успеха, боялась этих сумасшедших денег. Как чувствовала, что придется за это расплачиваться.
– Вы кого-то конкретно подозреваете? – спросила Катя. – Или это больше ваши интуитивные догадки?
– Нет, нет, никого конкретно я не подозреваю. Что вы! – Светлана Петровна замахала руками. – Я просто… Ведь недаром говорят, женское сердце – вещун.
– А что за бизнес был у вашего мужа? – Марьяна записывала.
– Поставка строительных материалов, цемента, леса, потом разработка песчаных карьеров, благоустройство территорий, строительство дорог – они с компаньоном брались за разные направления. Так ведь легче сохранить капитал: то одно на подъеме, то другое, а то и все вместе.
