алименты прислал.
– А ты?
– Что? Вот сейчас кабинет запираю и на почту. Назад ему их переводом. В рожу ему прямо, в рожу!
– Марьяна, но… Ты ведь вчера мне говорила – Верочке надо шубку, и потом осенью за садик еще придется платить.
– Сама заплачу. Обойдемся без его подачек. – Голос Марьяны звенел. – Прости, тут кто-то в кабинет рвется. Ну, в чем дело? Старший лейтенант Лапкин? Вы что, не видите – я по телефону разговариваю?
Судя по всему, старлей Лапкин рвался в кабинет Марьяны по каким-то неотложным, сугубо служебным делам. Катя слышала в трубке отдаленный оживленно-неприветливый диалог. Нет, все же Марьяна была истинной мегерой в общении с сослуживцами мужского пола.
– Что там? – спросила Катя, когда страсти отбушевали.
– Да мозги кой-кому вправила. Срок по поручению три дня как истек. А мне из розыска ни ответа ни привета, – Марьяна шуршала какими-то бумагами. – Прямо из горла надо вырывать у них. А я вот сегодня утром на оперативке начальнику отдела рапорт – так и так, халатное отношение к своим обязанностям, тормозят расследование. И сразу вот он, результат, вон сколько накатали в справке. В зубах принесли, хвостом виляли. Установочные данные по фирме Усольского и Авдюкова «Стройинвест». Ага… А это уже любопытно…
– Что, что там такое?
– Судя по этой информации, и правда получается, что «Стройинвест» после смерти Авдюкова целиком перешел в распоряжение его компаньона Усольского. Тут у меня копии документов, в том числе и устав фирмы, и договор между компаньонами… Тут вот расписаны условия перехода доли… Доля в случае выбытия одного компаньона из бизнеса по уставному договору переходит к другому компаньону. Всем остальным заинтересованным лицам полагаются лишь компенсационные выплаты.
– Под заинтересованными лицами в нашем случае надо понимать наследников? Жену и дочь Авдюкова? – спросила Катя.
– Да. А если бы из дела выбыл сам Усольский, его доля перешла бы к Авдюкову, а компенсационные выплаты получала бы его жена. Видишь, Катя, как там в «Стройинвесте» все было расписано?
– Прямых улик против Усольского все равно нет, – возразила Катя.
– Зато мы имеем документальное подтверждение мотива для убийства. Корыстного мотива, – Марьяна снова зашуршала бумагами. – Это не просто слова, это уже кое-что. Но мы, подружка, не будем спешить. На одной этой косвенной улике нам его не взять.
– Ты уверена, что убийца – Усольский? – уже в который раз спросила Катя.
– Не тяни меня раньше времени за язык.
– Ладно, не буду тянуть. – Катя вздохнула. – Ты знаешь, какая я любопытная. Но в принципе-то…
– Что?
– Так, ничего. С одной стороны, корыстный мотив все упрощает. С другой стороны, сводит все к банальности. А банальности так не хочется. Из банальности хорошей статьи не слепишь. И все же, Марьяна, кажется мне, что…
– Ну что тебе кажется?
– Все-таки ты права была: чего-то в этом деле не хватает. И мы чего-то до сих пор недопонимаем. Хотя все вроде бы и на поверхности, но… Боюсь, ой как я боюсь, ждет нас с тобой большой сюрприз.
– Мне, знаешь, Лосева вот так хватило, – сказала Марьяна. – А что… с чего это тебе так кажется, а?
– Предчувствие. У меня сердце-вещун.
– Валокордин пей на ночь, спи больше, – Марьяна посоветовала это тоном доктора. – Капель пятнадцать и…
– Лучше уж белое вино, «Шабли» по твоему рецепту. – Катя усмехнулась: – Валокордина мы с тобой и в старости наглотаемся. Будем такие бабульки беззубые-трюх-трюх.
– Со мной такого не случится, – ответила Марьяна. – Я, Катя, не доживу.
Глава 25
РАЗРЫВ
Алина на свидание не явилась. Орест Григорьевич напрасно прождал ее на обычном месте – в вестибюле у лифта почти сорок минут. Мобильный телефон Алины был выключен. Дома, в квартире, где она жила, тоже никто не брал трубку. Но Орест Григорьевич все же поспешил туда – звонил в дверь, стучал. Сидя в машине у подъезда, ждал.
Вечер сменился ночью, сумерки – темнотой. Была уже без малого полночь, а он все ждал. Он был в тревоге. Он был в досаде. То ему казалось, что Алина мчалась к нему на свидание в «Стройинвест» на такси и по дороге попала в аварию. То мерещилось, что она отправилась тусоваться со своими сверстниками куда-нибудь – в боулинг-клуб, на дискотеку, а про него забыла и думать. Даже не позвонила, отключила телефон. Орест Григорьевич раз двадцать, наверное, собирался позвонить Светлане Петровне и как-нибудь, между прочим, невзначай спросить – не там ли Алина, вообще где она? Но…
Фразы, которые он собирался сказать, как-то не выговаривались, не складывались. Выходило все как-то слишком уж… Светлана Петровна могла обо всем догадаться. И вообще, в голове была такая каша, такая обида, такая усталость. Ревность. К кому?
Домой Орест Григорьевич приехал за полночь. Поселок «Радуга» светился огнями. Орест Григорьевич помнил это место, когда здесь еще не было коттеджей – только дачи. В семидесятых (время это теперь вспоминалось как-то нереально) на даче у дочери генерала армии Мироненко Светы, Светланы Петровны, собирались шумные компании молодежи. Из мощной заграничной стереосистемы на террасе оглашал
