Неужели прошло так мало времени? А ему показалось, что прошел целый век с тех пор, как он впервые вступил в мир Фазы и надел голубую мантию. Субъективный опыт Стайла сделал дни похожими на месяцы и годы. Даже его встреча с Черным Адептом казалась Стайлу до невозможности далекой. И все же Черный был таким же, все тем же. Черный Адепт был сделан из прямых линий.
Прямые линии — брови Черного Адепта сошлись у переносицы.
— Никто не осмелится вторгаться в мои пределы.
— Мы были у тебя с друзьями — оборотнем и единорогом.
Тот стал медленно припоминать.
— А, человек из Маленького Народца? Теперь вспоминаю… Я думал, ты уж умер… А почему в таком случае ты никак не проявляешь свою силу?
— Я пришел с миром, — нахмурился Стайл. Ему не нравился Черный Адепт, который взял его в плен, морил голодом и оставил умирать. И все же он не мог сказать, что это был тот убийца, которого он искал.
Черный по-настоящему не интересовался делами других Адептов, он был затворником. Удивительно, что он обеспокоился до такой степени, что прибыл на Унолимпик. И если он действительно умертвил бывшего хозяина Голубого Замка, то сейчас не смог бы остаться равнодушным, он выдал бы себя. И, наконец, Стайл знает, как колдует Черный. Он составляет заклинание и колдует с помощью линий, а не големов и амулетов.
— Ну, если ты с миром вторгнешься в мои Владения, я таким же образом отнесусь к тебе, — поклонился Черный Адепт.
— Я не могу представить себе обстоятельств, которые вынудили бы меня посетить твои владения или, например, владения Желтой, — сказал Стайл холодно.
— До тех пор, пока тебе что-нибудь не понадобится, мой сладкий, — прожурчала Желтая, — животное или какое-нибудь снадобье… Тогда ты сразу вспомнишь старую ведьму!
И она повела Стайла дальше.
— Этот народ действует мне на нервы, — пожаловалась Голубая Леди. — Никогда мой покойный господин не водил меня к ним.
— У твоего господина был прекрасный вкус! — крикнул вслед им Черный Адепт.
— Так, стало быть, этот Адепт — не твой господин? — спросила желтая Колдунья с враждебной хитростью. — Какие все же глупые эти крестьянки!
— Не смей называть Леди крестьянкой! — вскрикнул Стайл. Он почувствовал себя так, будто наступил на гнездо скорпионов.
Сотворенное с помощью снадобья девичье лицо Желтой Колдуньи превратилось в нечто такое, во что бы не могло превратиться женское лицо и за сотню лет.
— Я называю ее…
— Тем, кто она и есть! — быстро вмешалась Голубая Леди. — Во все времена мои предки пасли скот, обрабатывали землю, родились крестьянами, и я не стыжусь этого.
Желтая Колдунья смягчилась.
— Нет ничего зазорного в том, что кто-то ухаживает за животными. Да к тому же крестьянкой ты перестала быть с того момента, как вышла замуж за Адепта. Что касается меня, то я хочу забрать мою долю наследства.
Адепты, видимо, не привыкли оставлять что-либо добровольно.
— Долю? — встревожился Стайл. Он осознал, что вел себя именно как Адепт, но по-другому вести себя не мог. — Ты что, Желтая, хочешь одурачить Леди? Хочешь получить часть ее наследства?
— Моя доля значительно уменьшилась, — сказала Желтая. — У меня было хорошенькое приданое в свое время, но…
— Достаточно, — сказал Стайл. — Леди — вдова. Я только играю определенную роль, чтобы Голубые Владения остались на высоте, и, возможно, я отомщу тому, кто причинил Леди такое большое зло. Я не ее господин, это от меня не зависит.
— Странно, — пробормотала Желтая Колдунья, — он обладает силой, способной заколдовать Вожака единорогов, но не может околдовать леди, которая красотой превосходит всех смертных. Это ловкое умное превосходное существо принадлежит ему по праву закона о наследовании. По-моему, он — безумец.
— Возможно, именно по-твоему ты и права… — медленно выговорила Голубая Леди.
— Именно так! — подмигнула Желтая Колдунья.
Они подошли к Адепту в красной мантии.
— Красный! Голубой! — представила их друг другу желтая Колдунья.
Красный Адепт протянул Стайлу твердую сухую ладонь.
— Рад вас видеть. — Он улыбался. Казалось, он был одного со Стайлом возраста.
Желтая подвела Леди и Стайла к последней паре, сидящей в креслах.
— Зеленый и его супруга!
Зеленый Адепт был маленьким и толстым, под стать своей толстушке-жене. На обоих были зеленые одеяния, усыпанные крупными изумрудами.
Желтая Колдунья кивнула на Стайла:
— Голубой Адепт и Леди.
— Ух-ух! — лишь коротко выдохнул Зеленый Адепт. — А теперь давайте смотреть шоу.
Зеленая Леди оказала еще меньше внимания спутнице Стайла.
— Вот и все Адепты, которые будут присутствовать на этом зрелище. А на прошлых Унолимпиках я встречалась с Оранжевым, Пурпурным и Серым. Но нынче их не будет, уехали. Возможно, где-то есть еще Адепты, но я их не знаю. С этими же я познакомилась на других Унолимпиках.
— На других? — переспросил Стайл и тут же вспомнил, что оказал ему Жеребец.
Желтая Колдунья подтвердила:
— Да, существа всех видов проводят свои олимпийские игры. Состязаются между собой. Вампиры, снежные демоны, драконы. К названию племени прибавляется слово «олимпик». У вампиров — «Вамполимпик». Каково? Эти состязания — одно лучше другого. Представь себе Эльфолимпик. Эльфы соревнуются в изяществе и грации. Видел ли ты когда-нибудь нечто подобное по красоте, мой драгоценный?
— Я видел лишь танцы маленьких женщин-эльфов, — сказал Стайл.
Голубая Леди нахмурилась при этих его словах.
И вот началась официальная часть программы. Стайл и Голубая Леди уселись на свои места. Несколько жеребцов-единорогов тоже заняли зрительские места, им они были отведены заранее.
Один за другим на поле вышли единороги. Грациозные животные отбивали четкий ритм копытами под звуки своих музыкальных рогов. Это был впечатляющий выход. Спирали закрученных рогов отражали, как в зеркале, солнечный свет и были подняты под углом сорок пять градусов; густые приподнятые хвосты гордо развевались на ветру, копыта сверкали, как бриллианты.
Животные были всех мастей и оттенков: красные, оранжевые, золотые, желтые, белые, серые, голубые, в яблоках, черные, коричневые. Единороги с обычным лошадиным окрасом на состязания не допускались. Эти же были необыкновенных мастей, и все как один были прекрасны!
Голубая Леди нагнулась к Стайлу и показала рукой в противоположный угол. Поискав глазами, он увидел Нейсу, которая находилась на крайней линии, ближайшей к павильону.
— Жеребец даже не попытался спрятать ее в глубине… — пробормотал довольный Стайл.
Нейса была мельче своих сородичей — всего четырнадцать ладоней, и обычной лошадиной масти — предмет ее постоянного стыда. Но зато теперь она была кобылицей-единорогом, связанной Клятвой Верности с Адептом, а это значило немало среди ее сородичей. Благосклонность Адепта обеспечила ей почетное место в табуне, а теперь вот — впервые она была допущена к церемонии открытия и участия в олимпийских играх.
Неудовлетворенность и обида прошлых лет была утолена. Так много сделал Стайл для Нейсы, и так много сделала она сама для себя, когда решила помочь Адепту совершенствоваться в магии и позволить оседлать себя, что теперь наконец-то с нее был снят комплекс неполноценности.
Загремел величественный оркестр. Восемь единорогов-лидеров выдули победные ноты, восемь
