крайне неудачным – видны были лишь макушки посетителей да верхние панели автоматов. А в Большом зале камера постоянно держала один и тот же крупный план – стол, где располагались рулетка и руки играющих.
После получаса такого просмотра Никита понял, что многие из его планов насчет этих пленок рухнули, как карточный домик.
– Глеб Арнольдович, – спросил он, – а для чего вам потребовались такие крупные планы этого стола? – Он следил за рулеткой. – Ни лиц не видно тех, кто играет, ни лица крупье.
– Почему не видно? Вот рука с перстнем. А вот и лицо обладателя перстня. Казино проиграло этому счастливцу в тот вечер, – Китаев указал на пленку. – Он выиграл четыре ставки подряд. А когда начинается такая полоса везения у клиента, мы на пульте всегда начеку.
– Не шулер ли, часом?
– В рулетке это не страшно. Просто мы проверяем, нет ли у везунчика портативного компьютера. Это тоже не смертельно, но правилами запрещено.
– Я думал, что в этом зале у вас не только игорные столы, но и какая-нибудь эстрада, подиум, – заметил Никита.
– «Красный мак» не клуб, – Китаев поморщился. – Это столичные моду взяли развлекать. А к нам приезжают играть, играть и только играть. Ресторан у нас есть, причем такой, каких еще поискать, бары – без этого, конечно, не обойтись. Но насчет остальных клубных штучек – нет, мы от всего лишнего отказались. Это только отвлекает гостей от дела.
– От игры? – Колосов улыбнулся. – «Красный мак», наверное, почти всегда в выигрыше? Так, а это кто там на пленке у нас? Первое лицо за столько времени крупным планом. А, кажется, узнал. Это тот самый приятель вашего Филиппа Валерьевича… А он нам говорил, что они вообще не играли в тот вечер… А этот возле рулетки. Легионер его прозвище? На что он ставит?
– Сплит, сдвоенная ставка. Выиграл. Повезло.
– А кто он такой вообще? Чем занимается?
Лицо Китаева помрачнело.
– Черт его знает, чем он занимается. Была бы моя воля, я бы его на пушечный выстрел к нам не подпустил.
– Такой гнусный тип? Наркоман, алкоголик, развратник? С виду вроде парень бравый, крепкий. Я подумал сначала – он личный телохранитель вашего Салютова-младшего.
– Мы тоже все так сначала думали, – ответил Китаев. – Так и вопрос стоял. У Филиппа прежде охраны не было, но… Сами знаете, какое сейчас время. А он – сын известного в столице человека, не бедного. Все может быть. Я сам настаивал, сам ему и охрану хотел подобрать из наших проверенных сотрудников. Так нет, он наотрез отказался. Сказал: сам себе человека найду. Ну и нашел этого… Познакомились они на ралли внедорожников. Это так нам Филипп сказал, а там уж… Этот вроде бывший контрактник, вроде воевал, ну, если не врет, конечно. Когда они познакомились, он в автоклубе инструктором по вождению работал. Я Филиппа сто раз спросил: дай нам возможность по-человечески его проверить – кто, откуда. Мы ведь очень тщательно, поверьте, людей умеем подбирать, но… – Китаев махнул рукой. – Сами знаете, какая нынче молодежь. Этот Легионер старше Филиппа на восемь лет. Совсем себе мальчишку подчинил, полностью. Такое влияние имеет, что…
– Я заметил, что у Филиппа непростые отношения с отцом, – осторожно заметил Колосов.
– Ну! – Китаев хмыкнул. – А через кого все началось? Через этого вот быка накачанного. Через дружка. Несколько месяцев назад Филипп отцу заявил, что хочет жить один. И тот ему денег дал на покупку квартиры. Дом отличный в Крылатском, ну и, конечно, цена соответствующая, так что сумма крупная. А тут несчастье – старший Игорь на машине разбился. Такое горе в семье! Вы не представляете, что Валерий Викторович пережил. И вдруг в тот самый момент – вы только себе представьте – он вдруг узнает, что Филипп почти в самый день похорон брата деньги, что отец ему на квартиру дал, почти все потратил! Отдал за машину, оформленную по доверенности на этого своего пришей-пристебая! Вы себе представляете? Воспользовался, что его никто не контролировал, и…
– Потратил деньги на машину? – переспросил Никита.
– Ну да. Купил джип «Шевроле» Легионеру. Каково? А на то, что осталось, они двухкомнатную квартиру сняли на Пятницкой и живут сейчас там вдвоем. Это же грабеж! Валерий Викторович человек не бедный, но каково ему чувствовать, что сын его такой мот и… я даже слов не подберу! Ведь если ему волю дать, он же все, все в неделю спустит!
– Старший сын Салютова был другим?
– Совсем другой человек. Игорь всегда отцу во всем помогал. После Валерия Викторовича – второй настоящий хозяин в доме. Вы не представляете, как нам всем его не хватает.
– Да, горе большое. А Филипп, значит, сейчас с отцом не живет?
– Нет, я же говорю. С самых похорон. И даже не приезжает – только на кладбище к брату, на девять дней, на сорок. Да в казино – но сюда всего только с этим своим Легионером, который от него ни на шаг. Я с ним говорить пытался: что ты делаешь, подумай, что ты творишь? Каково отцу твоему сейчас, подумай. Одному, в таком горе.
– Салютов, значит, один живет?
– Нет, зачем один, с семьей. С внуками – у Игоря ведь двое детей осталось: одному четыре, другому два года всего. Вдова Игоря Марина Львовна и потом родственница еще пожилая – сестра матери Валерия Викторовича. Она ему как мать. Ну и, конечно, обслуга. У него особняк в Ильинском.
Колосов кивнул и начал задавать вопросы о других посетителях, запечатленных на пленке в игорном зале. Однако если о человеке по прозвищу Легионер Китаев давал информацию весьма охотно, то об остальных он говорил сухо, порой отделывался двумя-тремя фразами.
У Никиты сложилось впечатление, что о некоторых гостях казино Китаев вообще намеренно умалчивает. Так, например, было с двумя посетителями – парнем лет тридцати двух мужественной кавказской внешности, игравшим за карточным столом, и его спутницей – очень молодой хрупкой женщиной с гладко причесанными светлыми волосами, собранными на затылке в тяжелый узел, одетой в темное вечернее
