— Это ваше мнение? — спросил Мак-Кей.
— Равным ей разумным существам запрещено бичевать другие разумные существа, — ответил калг- бан. — Млисс Эбнис стегает меня бичом.
— Почему вы не откажетесь? Просто не откажетесь? — спросил Мак-Кей.
— Обязательство по договору, — ответил калебан.
— Обязательство по договору, — пробурчал Мак-Кей. Он взглянул на Фурунео, но тот пожал плечами.
— Спросите, где находится стегающий бичом, — предложил Фурунео.
— Стегающий бичом приходит ко мне, — сказал калебан.
— Стегающий бичом причиняет вам боль? — спросил Мак-Кей.
— Объясните, что такое боль.
— Он причиняет вам неудобство, вызывает у вас чувство недомогания?
— Я вспомнил. Такое чувство объяснимо. Объяснения не касаются связей.
“Не касаются связей?” — думал Мак-Кей.
— Будете вы теперь, несмотря на все, избиты бичом? — спросил Мак-Кей. — Есть ли у вас выбор?
— Выбор есть, — ответил калебан.
— Теперь… У вас снова будет свободный выбор, если вам еще раз придется принимать решение?
— Запутанные отношения, — сказал калебан. — Если иметь в виду повторение, то у меня нет своего мнения. Эбнис отправила паленку с бичом и бичевание состоится.
— Паленки! — в ужасе сказал Фурунео.
— Вы знаете, что это должно быть, — сказал Мак-Кей. — Кто еще возьмется за такую грязную работу? У такого существа должен быть минимум мозгов и крепкие мускулы.
— Но паленку! Мы не сможем его обнаружить?
— Где вы собираетесь искать одного паленку? — спросил Мак-Кей. Он снова повернулся к “половнику”. — Как наблюдает Эбнис за бичеванием?
— Эбнис смотрит в мой дом.
Так как никакого другого ответа не последовало, Мак-Кей сказал:
— Я не понимаю. Что с этим делать?
— Это мой дом, — сказал калебан. — В моем доме есть прыжковая дверь. Эбнис устанавливает связи, за которые она заплатила.
— Эта Эбнис должна быть извращенной потаскухой, — проворчал Фурунео.
— То, что я вижу в психике Эбнис, — сказал калебан, — чрезвычайно запутано. Узлы и извилины странных расцветок, в них чрезвычайно трудно проникнуть с помощью моего внутреннего видения.
Мак-Кей сглотнул.
— Вы видите ее психику?
— Я вижу любую психику.
— Как… как это возможно? — спросил Мак-Кей.
— Я вглядываюсь в пространство между физической и психической сущностью вещей, — сказал калебан. — Так вашей терминологией объясняют это ваши собратья по виду.
— Ерунда, — сказал Мак-Кей.
— Она рассказывала мне о значении этого понятия, — сказал калебан.
— Почему вы приняли предложение Эбнис? — спросил Мак-Кей.
— Нет общих понятий для объяснения, — ответил калебан.
— Я должен найти Эбнис, — сказал Мак-Кей.
— Я предупреждаю, — сказал калебан, — я позволяю обхождение со своей персоной, которое другие могут воспринять как недружелюбное.
Мак-Кей поскреб затылок и подумал: как близко они смогли подойти к стадии полной коммуникабельности, намного ближе, чем кто-нибудь до них. Калебан охотно и открыто шел навстречу, и можно было спросить его об исчезновении других калебанов, смертельных случаях и сумасшествии, но Фурунео боялся возможных отрицательных последствий.
— Мы не можем продолжать, — сказал Фурунео. Жара и постоянное напряжение вызвали у него головную боль.
— Скажите, Фанни Мей, — спросил Мак-Кей, — есть ли у вас понятие “смерть”?
— Я понимаю, что такое смерть. Смерть — это полное исчезновение.
— Когда умираете вы, с вами вместе умирает множество других существ, — сказал Мзк-Кей. — Это так?
— Все, кто пользуется прыжковой дверью. Все они погибнут.
— Все? — спросил Мак-Кей, шокированный этим ответом.
— Все в вашей… плоскости? Нет подходящего понятия.
Фурунео коснулся руки Мак-Кея.
— Когда умирает калебан, должны умереть все, кто пользовался прыжковыми дверьми? Вы так сказали?
— Так это звучит.
— Я не верю.
— Кажется, придется поверить.
— Но…
— Я спрашиваю себя, грозит ли Фанни Мей опасность скорой смерти? — задумчиво пробормотал Мак-Кей.
— Да, это хороший вопрос, — с энтузиазмом подхватил Фурунео. — Это мы должны выяснить.
— Скажите, Фанни Мей, — произнес Мак-Кей. — Имеется ли непосредственная опасность вашего окончательного исчезновения?
— Объясните более точно, — сказал калебан. — Когда?
— Сейчас, — сказал Мак-Кей. — Скоро, в ближайшее время.
— Концепция времени сложна, — ответил калебан. — Вы спрашиваете о персональных способностях, которые погашаются бичеванием?
— Это так, — сказал Мак-Кей. — И как много бичеваний вы уже перенесли?
— Объясните, что такое “перенести”?
— Как много бичеваний вы можете вынести, пока не погибнете? — спросил Мак-Кей, подавляя раздражение, усиливавшееся под действием пилюль гнева.
— Может быть, десять бичеваний, — ответил калебан. — Может быть, немного меньше, а может быть, и больше.
— И ваша смерть приведет к смерти всех? — спросил Мак-Кей в надежде, что он неправильно понял.
— Немного меньше, чем всех, — сказал калебан. — Другие калебаны узнают о наших затруднениях и отступят. Таким образом, они избегнут исчезновения.
— Как много калебанов осталось в нашей… плоскости? — спросил Мак-Кей.
— Только один, — ответил калебан.
— Только один, — пробормотал Мак-Кей. — Это чертовски тоненькая ниточка.
— Я не вижу, как смерть одного-единственного калебана может причинить такое опустошение, — сказал Фурунео.
— Объясняю через сравнение, — сказал калебан. — Ученые вашей формы жизни объясняют реакции в звездах особыми условиями. В таких условиях звездная масса оказывается в вечно взрывающемся состоянии. В таком состоянии материя звезды превращается в другую форму энергии. Все звездные взрывы, касающиеся материи, изменяются. Точно так же изменяются при окончательном исчезновении наших “я” все существа, связанные с прыжковыми дверьми.
— Это значит, — сказал Мак-Кей, — что использование прыжковых дверей как-то связано с жизнью калебана. Смерть Фанни Мей, подобно звездному взрыву, порвет все связи и убьет нас.
