В раздолбанной машине долговязого Оля снова сидела на заднем сиденье, и вид у нее был обычный – сонный. «Ну и что из того, что Саша пару раз встречался с Ларисой? – думала она. – Лариса не может дать ему того, что могу дать я. Саша не глупый. Ему это надо просто объяснить…»
Дорн открыл им в одних трусах. Глазка в двери не было, и он не ожидал гостей. На том самом клетчатом диване, только покрытом смятой простыней, сидела вполне одетая Лариса и завязывала шнурки кроссовок. Увидев долговязого, она покраснела, а на Олю не обратила особого внимания.
– Ты что здесь делаешь? Ты же сказал, что будешь с утра в институте? – Лариса с ходу перешла в нападение. Ларисин дружок грубо выругался. Саша Дорн прошел в свой чуланчик и натянул там джинсы. Долговязый выскочил в коридор и попытался ударить Сашу. Тот ловко вывернул ему руку, они повозились еще немного, пыхтя и ругаясь, наконец Дорн отпустил руку своего противника, и долговязый выскочил на лестницу, хлопнув дверью.
– Эй! Ты куда? – вслед ему закричала Лариса. – Ты не мог бы меня подвезти? Чего ты обиделся? Я же тебе ничего не обещала! – Она побежала за долговязым вниз. Дверь за ней хлопнула во второй раз. Оля все это время тихо стояла в самом углу. На нее никто не обращал внимания. Дорн подошел к перекладине и легко подтянулся несколько раз.
– Ты каждый день подтягиваешься? – Оля вышла из своего укрытия. Саша, кажется, только сейчас ее заметил.
– Хорошо помогает после визитов идиотов. – Саша легко спрыгнул вниз и скрылся в чулане. Оля постояла еще немного. Потом решилась пройти за ним.
– Саша…
В чуланчике было почти темно. Саша сидел напротив клетки с вараном и дул ему в чешуйчатую варанью морду, варану это нравилось. Во всяком случае, он не уходил.
– Не обращай внимания на дураков. Ладно? – Оля прошла и села на шаткий стульчик. – Самое важное – это твоя наука. Твои опыты. Твоя цель в жизни. Если хочешь, я буду тебе помогать. Во всем.
Дорну даже в голову не могло прийти, какой ураган сейчас бушевал в ее душе. Его немного раздражало ее присутствие, но в то же время, может, действительно от этой толстой, неповоротливой девушки могла быть какая-то польза?
– Чаю хочешь? – спросил он Олю. У нее не оказалось с собой ничего съестного, и она промолчала.
– Давай с сухарями попьем! – пригласил он, и она послушно придвинулась к столу.
– Ты чего сегодня заторможенная, как медуза? – Дорн вышел в кухню, и Оля слышала, как он наливал в чайник воду. – Это из-за Лариски, что ли? – он кивнул в сторону дивана. – Да не бери в голову. Произошло обычное недопонимание. Парнишка думал, что его девчонка спит только с ним. Теперь он узнал, что это не так. Что из того?
Сердце Оли громко стучало. Конечно! Он не ставит Ларису и в грош. А с ней, с Олей, Саша достаточно откровенен. Вот в этом направлении она и должна работать. Девчонок у него может быть много, но верная помощница – она одна. Оля воспрянула духом.
– Какая-то ты все-таки смурная сегодня. – Дорн наливал ей чай в стакан с непромытыми чайными разводами на стенках, а она сидела и машинально ощупывала кулончик на черной веревочке, висевший у нее на шее. Кулон был серебряный в виде Девы, похожей на русалку, ее знак Зодиака. Этот кулончик подарил ей отец в прошлом году на день рождения. Оля практически никогда его не носила. Только сегодня, надев новый черный джемпер с широким воротом, подумала, что можно чем-то и украсить шею ради праздника. Шея у нее была довольно полная, так же как и плечи, как руки, как вся фигура, поэтому раз и навсегда Оля решила, что чем проще и скромнее она будет одета, тем меньше будет бросаться в глаза этот, как она думала, недостаток. Но вот именно сегодня, по какому-то наитию, будто амулет для спасения, она повесила на шею подарок отца.
Машинально она прихлебнула чай. Он оказался слишком крепким. Саша сидел напротив нее и грыз сухари, исчерпав красноречие.
– Знаешь что, – сказала, наконец, Оля. – Тебе надо отвлечься от этой ситуации. Ты ведь говорил, что у тебя все готово для нового опыта. У тебя остались лекарства, но ты не мог найти волонтера. По-моему, пора тебе закончить задуманное. Ты можешь провести опыт на мне.
– Не понял?
– Ну, ты же рассказывал мне в прошлый раз, что тебе нужны добровольцы, – пояснила Оля. – Что животные хороши тем, что они доступны и не дороги, но они не могут рассказать о своих ощущениях. Значит, об ощущениях расскажу тебе я.
Дорн смотрел на нее. Что она, сошла с ума?
– Делай все по-настоящему. – Оля протянула руку и взяла лист бумаги. – Вот листок, черти его на графы. Здесь время, здесь ощущения. Я буду их диктовать, пока не засну. Потом время пробуждения и мои сны. Если твоя теория верна, у меня не должно быть галлюцинаций. Я просто буду спать.
Дорн долго молчал.
– А ты раньше кололась когда-нибудь? – наконец спросил.
– Никогда.
Он усмехнулся:
– Хочешь попробовать, что ли?
– Нет. – Оля смотрела на него твердо. – Сами по себе наркотики меня не интересуют. Я хочу помочь тебе. И я тебе верю. Надо же когда-то начинать! Я буду первым добровольцем. Ты же сказал, что все рассчитал и мне ничего не грозит? – В ее голове крутились случайно прочитанные строчки из какого-то молодежного журнала. Какой-то кумир миллионов рассказывал в нем, что для того, чтобы девушка могла привлечь его внимание, ей надо было чем-то его удивить. Простое восхищение ему надоело. «Автографы, цветы, трусики, поцелуи… Никакого разнообразия!» – жаловался он.
– А если выйдет что-нибудь не так? – Дорн сидел в нерешительности.
– Что может быть не так? Ты дашь мне лекарство и потом введешь наркотик. Лекарство нейтрализует наркотик, и я не должна впасть в состояние наркотического опьянения. Но кто-то же должен тебе это подтвердить? – Она улыбнулась. – Мышки разговаривать не умеют. Вот я и расскажу тебе все, что буду чувствовать. – Она задрала рукав своего шерстяного джемпера.
«А, чем черт не шутит! – подумал Саша. – С одного раза ничего плохого не будет. Пусть попробует, вот потеха!» Дорн прикинул на глаз дозировку таблеток и концентрацию раствора в ампуле, скосил глаза на Олю. «Побольше, конечно, чем я крысе вводил, но у нее и вес какой!» Он вспомнил, как накануне, чтобы задобрить профессора кафедры физиологии, который собирался за пропуски не допустить его к сессии, рассказал ему про свои эксперименты.
– Эксперименты надо проводить не кустарным способом, молодой человек, – досадливо поморщившись, сказал профессор. – Сейчас наука – удел не любителей-одиночек, а продукт деятельности больших коллективов. Сдайте сначала все задолженности по предмету, а потом приходите в научный кружок. Там и поговорим. – Профессор поскорей отошел от Дорна подальше. «Придурок какой-то», – подумал он.
«А вот я покажу ему протоколы своих опытов, и профессор поймет, что был оч-ч-ень не прав!» Саша решительно ввел в вену Оли лекарство. Оля сама записала в листок название лекарства, дозу и время введения.
25
Валентина Николаевна ехала по вечерней Москве с Барашковым в больницу и размышляла: «Приехал Ашот, новый американец. Все еще молодой, красивый, успешный. И вот он посмотрит на нее, на Тину, и ужаснется – что стало с ней?» Она почему-то ни на секунду не сомневалась, что они с Барашковым выведут Ашота из состояния комы, приведут его в сознание, спасут. Она просто не могла представить, чтобы они вдвоем с Аркадием не могли помочь Ашоту. Хотя, казалось бы, разве так уж мало было в ее жизни случаев, когда они действительно не могли помочь.
«Нет, этого не может быть! – говорила она себе. – Этого быть не должно, и допустить это невозможно!»
Барашков молчал. По его молчанию и потому, как он резко вел машину, Тина понимала, что положение очень серьезное. «Серьезное, но не катастрофическое же? – уговаривала она себя. – Сколько людей мы спасали с Аркадием, неужели мальчика нашего не спасем?»
Нет, ее больше пугала их встреча, когда Ашот придет в себя. Кем она была, когда он уезжал, и кто она
