приятельнице в гости, когда та была одна, чтобы поблагодарить за сына.
— Знаешь, моя родня меня все равно уже не признает, — сказала Атропос.
— Они думают, что я умерла пятнадцать лет назад. Я же бабушка, и мне нужно тренироваться, чтобы не забыть этого.
Конечно же, она была права. Ниоба поцеловала ее, и они распрощались.
Время шло. Сын Ниобы вырос. Он учился в том же колледже, что и Седрик, специализировался на магии, показывал такие же блестящие результаты. Он так быстро прогрессировал, что довольно скоро превзошел своих преподавателей. Для дипломной работы он создал заклинание, дававшее оленям возможность стрелять в ответ: любой снаряд, выпущенный из лука, ружья или брошенный рукой, разворачивался и летел в стрелка. Охота перестала быть удовольствием, и не только неподалеку от колледжа, а почти по всему миру. Точно так же были остановлены строительные компании; бульдозеры не могли сдвинуться с места и застревали где-то на границах живых лесов. Сын Ниобы получил «отлично» за свой диплом, а представители строительной промышленности подали на учебное заведение в суд. В конце концов пришлось пойти на компромисс: магия, защищающая животных, будет действовать лишь в тех районах, которые считаются официальными парками. Однако ближние к колледжу леса объявили заповедной зоной в первую очередь. Сын претворил в жизнь мечту отца. Гамадриада так обрадовалась, что поцеловала его, а потом покраснела и на три дня спряталась в самых густых зарослях листвы.
Малыша теперь звали не иначе, как Маг Кафтан, и он был профессиональным заклинателем камней. Дело его ширилось; вскоре он уже получал заказы из разных уголков света. Он не стал знаменитостью, потому что старался не привлекать к себе излишнего внимания — история с судебным процессом против колледжа научила его осторожности. Для него зачарованные камни являлись средством добывать деньги на жизнь и иметь возможность проводить исследования в различных областях магии. Молодой человек быстро становился одним из самых сильных волшебников мира. Его занимала только магия, в особенности после того, как умерла бабушка Атропос. Он закрывался в своей лаборатории и мог не выходить оттуда по нескольку дней.
Ниоба начала беспокоиться за сына и решила его навестить, снова надев парик и наложив на лицо толстый слой косметики. Впрочем, сын сразу ее узнал.
— Здравствуй, мама! Как с тобой обращается Судьба?
Ниоба вздохнула. Ее сыну исполнилось тридцать четыре года, он был на одиннадцать лет ее старше — физически — и являлся гением в том деле, которым занимался. Возможно, этому не следовало удивляться; отца природа наделила блестящими способностями, а сын получил уникальное образование, начатое гамадриадой. Естественно, молодой человек разобрался в собственной родословной и сумел совершенно точно узнать, что произошло с его матерью.
— У меня все хорошо, — ответила она. — А вот ты, сын… мне бы хотелось, чтобы ты не отгораживался от остального мира. Это вредно.
Он улыбнулся, приготовившись пойти ей навстречу в таком простом вопросе.
— Что я должен сделать, мама?
— Проводи хотя бы немного времени с людьми, по крайней мере со своими родственниками и друзьями! Когда в последний раз ты наведывался к черному дубу?
— Пять лет назад, — признался он.
— А сколько не видел Пасиана?
Маг принялся считать на пальцах.
— Около десяти. После того как он женился, все изменилось.
— Отправляйся, повидай их, — потребовала Ниоба. — Ты многим обязан гамадриаде, а Пасиан хороший человек, и у него замечательная семья. — Она принялась внимательно разглядывать сына. — Кстати, а когда ты намерен жениться?
— Когда встречу самую красивую женщину своего поколения, — ответил он, улыбаясь. — В соответствии с предсказанием.
Было очевидно, что Маг Кафтан больше не относится всерьез к пророчествам. Может быть, он исследовал и их тоже, прибегнув к высшей магии, но Ниоба сомневалась. Это не его тип волшебства, а изучать собственную судьбу очень сложно; быстро возникает парадокс.
— Ну хорошо, всему свое время. Пока что навести кузена, это-то ты можешь? — требовательно поинтересовалась она.
Маг кивнул, вспоминая детство:
— Верно. Ладно, мама, я съезжу к черному дубу и повидаю Пасиана.
— Обещаешь?
— Обещаю.
— И не откладывай, — приказала Ниоба, превратилась в паука и по тонкой паутинке заскользила назад, в Чистилище.
Ей больше не нужно было ничего от него скрывать.
Маг сдержал слово. На следующий день он позвонил Пейсу, и вскоре они встретились. В промежутке молодой человек поехал к черному дубу. Гамадриада страшно обрадовалась, увидев его, хотя прошедшие с последней встречи годы сделали ее еще более застенчивой.
— Мама говорит, что я должен жениться, — сказал Маг, и дриада согласно закивала. — Но где на Земле я смогу отыскать смертную женщину, которая была бы так же красива, как ты?
Нимфа пожала плечами и покраснела, простив ему пять лет невнимания; даже бессмертные существа подвержены лести.
Приехав к Пасиану, Маг Кафтан познакомился с Блендой. Он видел ее совсем маленькой, а потом несколько лет спустя. Ей исполнилось двадцать три, совсем как Ниобе, и она была ослепительно хороша — когда девушка вошла в комнату, ему показалось, что стало светлее. Понадобился бы эксперт, чтобы решить, кто красивее — она или гамадриада, но ведь Бленда была смертной. Она смущенно улыбнулась Магу — и его коснулось волшебство, гораздо более сильное, чем то, с которым он до сих пор имел дело.
На следующий год они поженились. Ниоба, которую пригласил сын, присутствовала на свадьбе в своем собственном облике, поскольку теперь ее никто бы уже не узнал. В конце концов, ей ведь исполнилось пятьдесят восемь лет — теоретически; ну кто подумает, что она мать жениха?
Один лишь Пасиан, отец невесты, бросил на нее внимательный взгляд — а потом пожал плечами, не в силах поверить в дикое подозрение, возникшее у него в голове.
Свадьба получилась просто замечательной. Ниоба сидела одна в толпе, среди гостей, приглашенных со стороны жениха, и плакала. Когда молодые обменялись клятвами, она уже с трудом сдерживалась.
— Я теряю сына! — всхлипывала она.
Многие гости поворачивали к ней удивленные лица.
Между церемонией бракосочетания и праздничным ужином молодожены позировали для фотографий. Жених не мог предоставить для этого случая гордых родителей: семья, которую он считал своей, на самом деле принадлежала его кузену, отцу невесты.
— Извини, дорогая, — прошептал он Бленде и подозвал Ниобу, которая неуверенно приблизилась, пряча слезы. — Это моя родственница; она сфотографируется вместо моих родителей.
Итак, Ниоба встала рядом с Блендой и улыбнулась, Бленда тоже улыбалась
— и среди собравшихся прокатился тихий ропот изумления.
— Посмотрите на них! — воскликнула какая-то женщина. — Они так красивы, что похожи на близнецов!
«Да, правда», — подумала Ниоба.
Говорили, что она самая красивая женщина своего поколения, и Бленда тоже. Волосы Ниобы были цвета темного янтаря или гречишного меда, а у Бленды — светло-янтарные, как мед из клевера; у обеих они ниспадали до самой талии, настолько тонкой, что таких и в природе не бывает. У обеих были ярко- голубые глаза. Обе напоминали два сияющих самоцвета. Какое удивительное совпадение!
Затем фотографы занялись другими гостями, а про Ниобу и Бленду на минутку все забыли.
— Пожалуйста, — взмолилась Бленда, — скажите мне, кто вы! Каф говорил, что у него есть красивая родственница, но я и не подозревала…
Ниоба, естественно, проверила жизненную нить Бленды и знала, что она хорошая девушка, совсем как
