привез Анну Дмитриевну. И пальцем никого не тронул! Клянусь!
– Карпухин пытался вас утихомирить и вывести из гримерки, – не обращая никакого внимания на эмоциональное выступление Стаса, продолжил Анчар. – Вы стали активно сопротивляться, полезли в драку. Сбив Карпухина с ног, вы, Станислав Николаевич, сорвали со стены огнетушитель и стали колотить им охранника по голове. Когда ваш противник перестал подавать признаки жизни, вы скрылись из ночного клуба.
Гордееву официальный тон, которым докладывал подробности свидетельских показаний Анчар, совсем не понравился.
Похоже, бывший генерал поверил в фальшивые свидетельства против него. Но почему он сразу не сдал его милиционерам?
Белявский сказал, что Дмитрий Васильевич имел желание разобраться сам в произошедшем. А зачем это ему нужно? Хотя что тут думать? В деле замешана дочь генерала, и Анчару совсем не хочется, чтобы его фамилия фигурировала в этой темной истории.
– Кстати, перегаром от нашего молодца несе-ет, – протянул Белявский, подойдя почти вплотную к Гордееву. – А говорил, что не пил этой ночью. Вот и верь его заверениям!
– Про ночь я ничего не говорил. Это уже здесь с… – начал было Станислав, но тут же прикусил язык.
Анчар никак не прореагировал ни на слова Белявского, ни на реакцию на них Гордеева. Создавалось впечатление, что генерала совершенно не интересует мнение присутствующих, их слова и чувства, что он разговаривает сам с собой и что-то решает для себя. И, судя по его мрачной физиономии, для Стаса будущее решение ничего хорошего не сулит.
– Не верю я этому молодчику! – энергично махнул рукой с зажатым уоки-токи Белявский. – Врет он все – от начала и до конца. Нажрался до свинячьего визгу, устроил дебош, убил человека…
– Анне ты тоже не веришь? – исподлобья глянул на Беса Анчар.
– Нет, ну почему же… – на секунду смешался Белявский, но тут же нашелся: – Она же не присутствовала при драке, ничего не видела. Может, Анна пожалела Гордеева или они договорились? Такое тоже нельзя исключить.
– Что ты мелешь? О чем договорились? Моя дочь мне никогда не врала! А еще прикинь временные характеристики. По ним-то они никак не могли сговориться. И показания охраны: время отъезда, время приезда, время в пути. Навскидку можно просчитать, что в ночном клубе они пробыли меньше часа, – похоже, Анчар наконец вышел из эмоционального ступора и стал проявлять характер. – И прикинь, за полчаса, максимум – за сорок минут, Гордеев сумел вдрызг напиться, погонять танцовщиц, убить человека, вступить в сговор с Анной и скрыться с ней на автомобиле. И не куда-нибудь приехать, а сюда, в мой дом, где его будут в первую очередь разыскивать. А потом, после всего этого он улегся в постельку и заснул сном младенца так, что его еле разбудили.
– Ну, если принять серьезную дозу спиртного, так и из пушки не разбудишь и вообще все по фигу… – попытался возразить Белявский, но и в его голосе зазвучали нотки сомнения.
– Ах, оставь! – с досадой отмахнулся Анчар от Белявского. – Хоть убей, Серафимыч, не верю я тем свидетельским показаниям. Две стриптизерши, охранник Севы Семенца… Дочери – верю! Ему, – Дмитрий Васильевич небрежно выбросил указательный палец в сторону Гора, – возможно, поверю. Но считаю, что во всем этом следует хорошенько разобраться. У тебя не появлялась мысль, что все произошедшее в ночном клубе – провокация? И организована она вовсе не для того, чтобы Гордеева закатать за решетку, а с целью опорочить меня: через дочь, через этого молодого человека, ее телохранителя.
– Провокация?! И ее, вы считаете, мог организовать Всеволод Семенец?! – Брови Евгения Серафимовича полезли вверх. – Ведь это люди Севы, по словам Гордеева, ударили его и связали. Зачем это Семенцу нужно? У него мозги только на «зеленые» настроены, как бы больше снять, на баб и на «снежок».
– Сева – сопляк, но ты вспомни, кто стоит за его бизнесом, а кто стоит за теми, кто стоит за этим пацаном… У меня выборы в Думу на носу, а тут, в связи с происшествием в ночном клубе, фамилию Анчар начнут полоскать во всех желтых газетенках. А там, – Дмитрий Васильевич ткнул пальцем в потолок, – быстро отреагируют. Ты слышал, Евгений Серафимович, какой тезис озвучил глава нашей думской фракции? Цитирую дословно: «Освободиться от балласта в партии и не допустить, чтобы в предвыборных списках фигурировали одиозные фигуры».
– Ну какой же вы балласт, Дмитрий Васильевич, – с укоризной сказал Белявский. – Заместитель председателя думского комитета, состоите в руководящих органах партии…
– Ты, Серафимыч, нюх случайно не потерял? Или совсем рассупонился от спокойной жизни, пригрелся за моей спиной? – почти зловеще произнес Анчар, так что Бес в лице несколько переменился. – Это я сегодня зампред и прочая, и прочая, а завтра буду никем, и мало того, одиозной фигурой, бросающей тень на партию. Понял, ты, старая ищейка! А то расплылся яичницей: вы же состоите…
Высказавшись, Дмитрий Васильевич устало опустился в кресло. В кабинете вновь воцарилось молчание.
– Возможно, вы и правы, Дмитрий Васильевич, – после долгой паузы согласился с Анчаром Белявский. – Если Гордеев не врет, то инцидент в ночном клубе, назовем его так, действительно смахивает на провокацию.
– Да не вру я, Евгений Серафимович! Не вру! – едва не с отчаянием в голосе сказал Станислав.
– Помолчи, сынок, – наигранно-ласково обратился к нему Белявский. – Ты свое дело сделал, теперь моя очередь настала потрудиться.
– Вот иди и работай, – мрачно поддержал инициативу Беса Анчар. – Прикинь расклад, дай предварительные распоряжения – не мне тебя учить. А я хочу парой слов с Гордеевым перекинуться. Только ты, Серафимыч, далеко не убегай, еще понадобишься.
– Да я здесь, в приемной буду, – махнул головой Белявский в сторону двери и покинул кабинет.
Глава 13. Пора в путь-дорогу…
Дождавшись, когда начальник службы безопасности уйдет, Дмитрий Васильевич поднялся из кресла и прошелся по кабинету. Его лицо было по-прежнему непроницаемо.
– Да-а, ситуация… – наконец выдавил из себя Анчар. – Ясности никакой, одни дурные вопросы без ответа. Но я думаю, да почти уверен, что ты, Станислав, говоришь правду. Тем более Анна, в частности, подтверждает твои слова, а дочери я верю, как самому себе. Но труп в наличии, и показания свидетелей утверждают тебя на роль убийцы. Из этого следует, что влип ты, парень, в весьма неприятную историю.
– Вы же сами сказали, что все произошедшее – провокация, – угрюмо возразил Гордеев. – И будто организована она против вас.
– Это еще надо доказать, – скептически усмехнулся Дмитрий Васильевич. – И что касаемо подозрений по поводу моих политических врагов, так только это и спасло тебя от камеры предварительного заключения.
– Спасибо, дяденька, что не сдали, – криво усмехнулся Станислав.
– Не ерничай, мальчишка! – повысил голос Анчар. – Ты еще не понял, что на тебя убийство повесили с «отягчающими»? Против тебя показания свидетелей, за тебя – голый нуль.
– Они же явно куплены, эти свидетели…
– А ты перекупи их, – язвительно хохотнул Анчар. – Что, не можешь? С финансами напряг? Так молчи в тряпочку. Ты, Станислав, в дерьме по самые уши. Сегодня только свидетели на тебя указали, а завтра, голову на отсечение, найдутся и другие, не менее важные детали, подтверждающие, что именно ты убийца. Отпечатки пальцев, следы на одежде…
– Отпечатки пальцев с танцовщиц, которых я якобы лапал, снимать будут? – с сарказмом уточнил Гордеев, но тут же его словно пронзило молнией, и он тихо переспросил: – Так Андрея, охранника клуба, убили огнетушителем?
– Да, именно им. А в чем дело? – насторожился Анчар.
– Я держал в руках огнетушитель, – упавшим голосом сказал Станислав.
– Как держал? – едва не возопил Дмитрий Васильевич. – Ты брал его в руки? Точно брал? Не ошибаешься?!
– Когда Андрей меня выпускал… он попросил… он хотел спрятать его… Может, это совсем и не тот
