огнетушитель? – сбивчиво попытался объясниться Стас, но замолк.
Возможно, только теперь до Гордеева дошло, в какой капкан он угодил, а вернее – как его лихо подставили.
– Твою же… – Анчар выдал длинную замысловатую фразу, сочности которой искренне позавидовал бы боцман с китобойного судна. Переведя дух, он не остановился, а выстрелил дополнительной порцией ненормативной лексики, не менее красочной как по форме, так и по содержанию. Станислав выслушал сольное выступление генерала, опустив голову.
– Вот теперь тебе точно кранты, – примерно минуты через две уже вполне благопристойно подвел итог Анчар. – И мне тоже неприятности…
– Что же теперь делать? – потерянно спросил Гордеев.
– Что делать, что делать? Пока не знаю, – покачал головой Анчар и, чуточку помедлив, словно сомневаясь, сказал: – Но до тех пор, пока не разберусь с этим делом, сдавать тебя не намерен.
– Спасибо, Дмитрий Васильевич, – тихо произнес Станислав.
– Не меня благодари, – неожиданно резко бросил Анчар, заставляя додумать сказанное, и исподлобья остро глянул на Гордеева. – И последнее… Анна – вполне взрослая и разумная женщина и имеет право на личную жизнь, на увлечения. Ты, надеюсь, понял, что я имею в виду. Только увлечения приходят и уходят, а жизнь идет своим чередом и вносит коррективы в наши мысли и чувства. В сложившейся ситуации я не вижу оснований для продолжения ваших… – Дмитрий Васильевич замешкался, подыскивая нужное слово, – вашего общения. С этого дня вы с Анной не должны видеться. Это мое последнее слово. Тебе, капитан, все понятно?
Стасу пока было понятно, что папа Анчар в курсе того, что произошло между его дочерью и им этой ночью. А вот остальное требовалось уточнить.
– Анна в курсе того, что вы сейчас мне сказали? И она согласна с тем, что наше… общение следует прекратить?
– Да, – коротко и властно сказал, как отрезал, Анчар.
– Значит, так тому и быть, – глухо произнес Станислав. – Что мне делать дальше?
– На сборы десять минут. Белявский организует эвакуацию тебя в безопасное место. Пока окончательно не разберемся с инцидентом в ночном клубе, не узнаем, кто за ним стоит и какие цели преследуются, придется тебе посидеть взаперти.
– Преступника изолируют от общества, – иронически констатировал Гордеев.
– Относительно изолируют, – уточнил Дмитрий Васильевич. – Общение организуем с себе подобными и скучать не дадим. Такими, как ты, не разбрасываются. Не хвалю, просто имею на тебя виды. К тому же я обещал, что, если ты не справишься с обязанностями телохранителя, подыщем другую работу.
– Я что, завалил службу? – вопросительно глянул на Анчара Станислав.
– Ты в целом справился, но вмешались посторонние силы, не будем возвращаться к уже сказанному, – обрезал Дмитрий Васильевич. – Собирай вещи и поступай в распоряжение Белявского, я дам ему соответствующие указания. Шагай в приемную и позови ко мне Евгения Серафимовича.
Гордеев молча кивнул и вышел в приемную. Белявский, сидевший за столом на месте референта, вскинул на него глаза.
– Ну что? – тревожно спросил он. – Какое решение приняли?
– Зайдите к Дмитрию Васильевичу, он вам все объяснит, – сказал Стас. – Мне дали десять минут на сборы.
Похоже, Белявского его слова не удивили. Гору даже показалось, что во взгляде Евгения Серафимовича мелькнули искорки – не торжества, но удовлетворения. А возможно, ему это просто показалось.
– Жди меня здесь, – бросил Станиславу Белявский и скрылся за дверью кабинета.
Несколько минут, которые Стас провел в ожидании Беса, оказались достаточными, чтобы окончательно осмыслить произошедшее. А еще принять решение. Гордеев не был уверен, правильно ли поступает, однако его положение было критическим и иного выхода не было.
Мотивация слов и действий Анчара по отношению к Станиславу была убедительной, однако кое-какие сомнения у бывшего капитана оставались. С одной стороны, Дмитрий Васильевич не хотел лишиться ценного, по его словам, кадра, с другой – хотел разобраться в подоплеке сшитого на Гордеева дела. Политические соперники генерала? Возможный вариант, но уж какой-то чересчур тонкий подход. Очернить думского деятеля через телохранителя своей дочери? Мелковато смотрится. Возможно, Станислав чего-то не понимает, но червячок сомнения по поводу того, что его использовали как фигуранта политической интриги, где-то внутри свербит.
А если все же подставу устроил этот отморозок Семенец? А почему бы и нет?! Захотел Сева проучить неучтивого холуя, ан не сумел, ускользнул тот из рук. По горячим следам вышли на охранника Андрея, как бишь его – Карпухина, не успел парень слинять, и взбешенный Сева своим горячечным умом придумал, как достать Гордеева, повесив на него убийство. А могли просто Андрюху в порыве гнева забить, а потом, чтобы с себя подозрения снять, решили Станислава подставить. Паре проверенных девиц-стриптизерш и секьюрити за ложное свидетельство, не скупясь, отстегнули «зеленых» – и дело сшито. Попробуй теперь докажи, что Гордеев не убийца.
А тут еще огнетушитель с его отпечатками пальцев! Стоп! А кто, кроме Андрея, видел, что Станислав держал в руках баллон?
Вопрос, конечно, интересный. Допустим, что тот секьюрити, которого охранник клуба «приласкал» огнетушителем, мог со злости ответить тем же и пуще, так, что Андрюха дух испустил. Но если на огнетушителе высветятся отпечатки пальцев Гордеева, значит…
Что это значило, Станислав додумывал по ходу сборов и эвакуации, как назвал его бегство из своих владений Анчар.
Еще в приемной у Гора забрали мобильник. Правда, перед этим по просьбе Стаса Белявский в своем присутствии позволил ему сделать звонок сестре. Гордеев, не вдаваясь в подробности, сообщил Лизе, что с ним все в порядке, что некоторое время связи с ним не будет и чтобы она не верила дурным вестям о брате.
Два охранника сопроводили Станислава в его комнату во флигеле. Под их присмотром он быстро покидал в дорожную сумку свой нехитрый скарб. На прощание Гордеев осмотрел свое уже бывшее жилище и обнаружил, что забыл фотографию, висевшую над диваном. На фото были запечатлены он сам, Мишель Игнатов и Венька Аскольдов – в камуфляже, брониках и с «АКСУ» на фоне далеких заснеженных горных вершин.
Гор снял рамку со стены и вытащил фотографию. Хотел засунуть в бумажник вместе с документами, но она туда не влезла. Станислав уложил фото в боковой карман сумки. А тут бумажник не захотел застегиваться. Гордеев достал из сумки уже уложенный на дно золингеновский тесак и, расправив ремешок, пару раз ударил обухом по кнопке. Бумажник застегнулся.
– Хватит возиться, – поторопил его один из охранников. – Машина ждет.
– Я готов, – с чистой совестью сообщил Гордеев. – Погнали…
Вот сейчас он действительно был готов ехать куда угодно и за чем угодно.
Похоже, Белявский опасался, что милиционеры не поверили словам Анчара, будто Гордеев не возвращался из ночного клуба, а ударился в бега, и оставили пост. Отключив сигнализацию периметра, его вывели через соседний участок на параллельный поселковый проезд, где ждал Беса и Станислава джип с тонированными стеклами. Благо имелась калитка и через забор сигать не пришлось. За себя Гор не тревожился, а вот Белявский с его комплекцией вряд ли преодолел бы двухметровое препятствие. Охранники соседа, видимо, были предупреждены. Их не остановили, когда они проследовали по территории чужого участка, и без лишних вопросов открыли ворота, выпуская наружу.
Водитель «Лексуса» также знал свой маневр. Едва Гордеев с Белявским уселись в машину, джип тронулся с места. Они проехали по поселку сложным маршрутом, петляя между особняками. Затем «Лексус» выкатился на проселок, по которому двигались минут десять, пока не выбрались на трассу.
Уже на шоссе Гордеев сориентировался. Они ехали не в сторону Москвы, а в противоположном направлении, на северо-запад. Скоро свернули с трассы на узкую, когда-то асфальтированную, а нынче разбитую донельзя дорогу, по которой катили около сорока минут. Поля справа, поля слева, далеко впереди – зеленая полоска леса, на фоне которой виднелись какие-то вертикальные штрихи, светлые кубики,
