найти прохода. В крайнем случае Родзевич мог попытаться получить свежие снимки со спутников на сегодняшнюю вторую половину дня. При крупном масштабировании караван можно разглядеть, но эта работа не на два часа, а на две недели. Скорее всего рассчитывать придется только на себя. Единственная польза – сообщение о месте разгрузки субмарины и нахождении остатков груза. Пусть перенацеливает Трещева или подключает другого сотрудника для общения с пакистанскими властями.
Отложив телефон, Торин закрыл глаза и стал перебирать в памяти своих сослуживцев, к кому можно было обратиться от своего имени и кто из них мог знать этот район Пакистана достаточно хорошо. Наконец пришел к выводу, что этот вариант тоже нереален. Обзванивать бывших разведчиков и спрашивать от имени Торина, а не бывали ли вы, например, Иван Иванович, с какой-нибудь тайной миссией в южном Пакистане? Какой козьей тропой лучше пройти от побережья к столице? Объясните, пожалуйста, на пальцах. Глупость несусветная!
– Есть, Андрей Петрович! – крикнул обрадованный Гобачев. – Взломал базу. Смотрите!
Торин подсел к Николаю. Тот начал увеличивать масштаб снимков, перемещаясь все севернее. Появилось изображение западного шоссе от Карачи.
– Они должны были его пересечь ночью, – сказал Торин, – двигайся на северо-восток.
Горбачев перешел на следующий снимок, работая над увеличением изображения, но на экране возникла табличка, извещающая, что произведен несанкционированный доступ к базе. Изображение пропало. Горбачев стал перезагружать ноутбук.
– Коля, ты молодец, – шепнул ему на ухо Торин, – есть зацепка! У тебя в базе была карта Пакистана?
– Да, есть.
– Открывай, я, кажется, понял, где это. Мы с тобой их только что видели.
Горбачев открыл карту и максимально ее увеличил.
– Дима, – приказал Торин Доронину, разглядывая компьютерную карту, – давай к берегу, высаживаемся. Все, Коля, туши свет! Я знаю, какой дорогой они пошли, теперь нагоним. Поздравляю, стажер, – это твоя победа.
Торин хлопнул Горбачева по плечу и подмигнул. Определив место высадки, Торин обрадовался тому, что группе придется идти напрямик, по гипотенузе, в то время как караван шел по двум катетам. Это давало преимущество и возможность догнать караван в течение суток. Катер ткнулся носом в пустынный берег, и спецназовцы стали сгружать свои походные рюкзаки, оружие и снаряжение. Привалов, оставшись на борту последним, блокировал управление катером, как его научил в свое время Корнеев. Чтобы не угнали своим ходом. Наконец он спрыгнул на берег и присоединился к группе.
– Все, ребята, – сказал Торин, – начинается последний этап. Груз грузом, но он никуда отсюда и без нас не денется. Наркотрафику тоже теперь конец, даже если и без нас. Эти задачи мы решим попутно, для того нас и наняли, но самая главная задача, ради которой мы сейчас идем, – спасение нашего товарища. Нагоняя караван, нам придется выложиться до последнего. Вы все знаете, что такое горы. Идти придется сверх наших сил, а охрана каравана, насколько я успел понять, очень большая. Мы рискуем потерять кого-то из группы, но каждый должен знать, что в любой ситуации, в какую бы переделку он ни попал, группа сделает все, даже ценой собственных жизней, чтобы выручить товарища из беды. Это должен помнить каждый и верить в это.
Посмотрел долгим взглядом в лицо каждому. Спокойное и уверенное лицо Доронина. Рядом с иронической усмешкой – Привалова. Веденеева внешне спокойна, но видно, что волнуется. Горбачев, окрыленный недавней удачей, пытается держаться как настоящий боец, но понимает, что физически слабее других. Судя по глазам, парень готов выложиться до последнего и даже сверх того. Только он не знает, что это такое – горы...
Два «Суперлинкса» вынырнули из-за холмов и пошли вдоль кромки прибоя. Люди на берегу, увидев приближающиеся вертолеты, кинулись прочь, бросив ослов и груз. Первые две ракеты разнесли носовые отсеки субмарины, взметнув огромные фонтаны воды и обломков. Второй вертолет обрушил на берег огонь пулеметов и скорострельных пушек. Сделав разворот, вертолеты открыли огонь по разбегающимся на берегу людям и двинулись в сторону береговых холмов. А на посадку уже заходили два транспортных вертолета. Из люков стали прыгать люди в зеленом камуфляже и растекаться по побережью. Редкая автоматная стрельба, дым, вопли мечущихся ослов и стоны раненых. Субмарина в нескольких десятках метров от берега медленно погружалась разбитым носом. Недалеко за холмами слышались шум вертолетных винтов и дробный стук авиационных пушек и пулеметов. Наконец затих и он. «Суперлинксы» ушли вдоль побережья, а с моря подходил большой сторожевой катер ВМФ Пакистана.
Махтаров выбежал из «транспортника» и в сопровождении лейтенанта пакистанского спецназа, которого ему официально придали для сопровождения, побежал к берегу. На камнях он увидел обезображенные взрывами трупы. Солдаты оказывали помощь нескольким раненым. Двое экспертов занялись мешками, которые не успели отправить за холмы.
– Это то, господин Махтаров? – спросил лейтенант, кивая на мешки и полузатопленную субмарину.
– Думаю, что то, – ответил Махтаров, – пойдемте посмотрим, куда они все это прятали.
Пройти пришлось около двух километров. В прибрежных холмах солдаты уже обнаружили небольшое углубление, обложенное камнями и накрытое прорезиненной тканью. Здесь был сложен почти весь груз с подводной лодки. Несколько человек вели под конвоем со стороны холмов задержанных бандитов, которые бросились бежать, когда на берегу начался налет. Один из пойманных беглецов привлек внимание Махтарова.
– Пусть подведут вон того молодого парня, – попросил Махтаров лейтенанта.
Тот быстрым шагом догнал конвой и что-то приказал одному из солдат. Перепуганного парня подвели к Махтарову.
– Его нужно допросить, – пояснил Махтаров лейтенанту, – мне кажется, что этому легче всего будет развязать язык. Только вы мне не мешайте. Что бы я ни делал, не мешайте. Я не причиню ему вреда, но мне нужна информация.
– Что вы хотите от него узнать, господин Махтаров? – спросил удивленный лейтенант. – Где оставшийся груз?
– Не только. На лодке был захваченный не так давно мой соотечественник. Меня интересует его судьба. Вы понимаете?
– Да, конечно, – согласился лейтенант, – но, может, допросить лучше мне?
– Позвольте я это сделаю сам. Уверяю вас, что у меня это получится не хуже. Самое главное, не бойтесь за пленного и не вмешивайтесь.
– Допрашивайте, – усмехнулся лейтенант и заложил руки за спину с видом стороннего наблюдателя.
Задержанный пакистанец с испуганными глазами не понимал английского языка, на котором Махтаров говорил с лейтенантом, но последняя ухмылка военного ему не понравилась. А еще ему не понравился этот человек в гражданском европейском костюме, но с азиатской внешностью. Гражданский подошел к пареньку и заговорил с ним на урду.
Довольно оживленное шоссе удалось перейти еще засветло. Тем самым группа сэкономила еще часов шесть. Мерным походным бегом Торин вел своих людей на северо-восток. Петляя между скалами предгорья, спецназовцы уже видели впереди островерхие вершины хребта и окружавшую их древесную растительность. Подъем становился с каждым часом все круче. За вторую половину дня группа прошла более сорока километров. Торин считал, что они движутся со скоростью как минимум вдвое большей, чем караван.
В час ночи остановились на привал. Спецназовцы повалились на землю, освобождая плечи от лямок рюкзаков и вытягивая ноги. Накрыв брезентом горелку, вскипятили воды и перекусили сухим пайком и шоколадом. Торин распорядился о четырехчасовом сне. По сути, сон был трехчасовым, потому что каждому предстояло по часу бодрствования для охраны лагеря. Но этот минимум сна нужен был, иначе группа просто не дойдет до цели.
Последний караульный, Доронин, разбудил всех в пять утра, когда вершины гор уже осветились солнечными лучами. Он успел приготовить кипяток. Каждый выпил по чашке крепкого сладкого кофе и съел
