– Вперед, уступом вправо, – приказал он, – я замыкаю.
Привалов двинулся первым. Он держал правую часть тропы, Веденеева – левую, а сам Доронин шел следом, готовый оказать помощь любому, если неожиданно на них будет совершена попытка нападения. Он не особенно верил, что после такого налета на узком участке тропы хоть кто-то из бандитов уцелеет. Но опыт подсказывал ему, что бывает всякое.
Горбачев наконец открыл глаза. Судя по всему, ему было плохо еще и от контузии. Торин улыбнулся и потрепал его по щеке.
– Ты как, герой? – спросил он Николая.
– Голова кружится, – ответил Горбачев слабым голосом.
– Ничего, это скоро пройдет, – успокоил его Торин, – тряхнуло тебя гранатой как следует, но это пустяки.
– Дмитрий Сергеевич живой?
– Живой! Что ему сделается. Спасли мы его с тобой.
– Значит, не зря... – сказал Горбачев и замолчал.
– Чего не зря? – не понял Торин. – Ты что, умирать собрался? Никаких опасных ранений у тебя нет, так что давай без этой упаднической философии. Банду мы перебили, так что полежи немного здесь, а я спущусь вниз. Кое-что надо посмотреть.
Еще раз потрепав Горбачева по щеке, Торин достал на всякий случай пистолет и стал спускаться. Корнеева он заметил еще издали. Дмитрий Сергеевич сидел на земле, держась руками за голову. Крови на нем не было заметно. Торин двинулся чуть в сторону, откуда в Корнеева стреляли перед самым налетом вертолетов. Зрелище было не для слабонервных. Один из бандитов валялся на камнях, куда его забросило взрывом. Брюшная полость его была разворочена, и с камней свисали бледно-грязные внутренности. Останки второго бандита валялись чуть в стороне. Взрывом ракеты тело разорвало надвое. Обнажившиеся белые кости грудной клетки торчали во все стороны, за ними виднелась бледно-красная легочная ткань. От третьего осталась только голова с ключицей и плечевой костью.
Убедившись, что поблизости никого в живых не осталось, Торин направился к Корнееву.
– Дима, ты живой? – спросил Торин, подсаживаясь к Корнееву, который все еще держался за голову и болезненно морщился.
– Гудит так, будто ракета внутри разорвалась.
Торин отвел его руки в стороны и стал осматривать голову. Чуть выше лба вздулась багровая шишка размером с кулак. Никаких ссадин или других ран он не нашел.
– Похоже, что это тебя камнем так шандарахнуло, – предположил Торин. – Крепкая же у тебя голова! Посиди пока на месте, сейчас ребята подойдут, и двинемся назад.
Оставив Корнеева, Торин быстрым шагом направился в ту сторону, куда опускался странный маленький парашют. Он нашелся быстро благодаря яркой ткани, из которой был сделан. Торин присел рядом и не прикасаясь стал рассматривать то, что спустилось с вертолета. Сам парашют был сделан кустарно из метрового куска яркого красного шелка. Тонкая капроновая бечевка, привязанная к ткани по углам, держала пол-литровый цельнометаллический дорожный термос. Тот, кто отправил эту посылку, не очень утруждал себя – бечевка от парашюта была примотана к термосу обычным скотчем. Сам же термос был на скорую руку выкрашен из баллончика яркой красной краской.
Что за кустарщина, подумал Торин; может, бомба? Хотя какой смысл после такого налета подбрасывать еще и эту штуковину? Смысл только в том, чтобы уничтожить нас. А о том, что мы здесь, никто не знает. Тогда кому же послание? Бандитам? Тому, кто останется в живых? Тогда возможен сюрприз. А если нам, тогда кто-то знает, что мы здесь. Если кто и вычислил наши действия, так это только Махтаров. Торин осторожно приподнял термос, понимая, что предназначенное для спуска на парашюте от удара или встряски не взорвется. Судя по весу, термос был пустым. Торин усмехнулся и открутил крышку. Вытащив пробку, он обнаружил внутри всего лишь маленький листок бумаги. Скорее всего он был вырван из записной книжки или блокнота. Торин развернул листок. Размашистым ровным почерком на нем было написано по-русски: «Надеюсь, что помог вам. Быстро уходите, на перевале высадилась «рота Заррара». Через час они будут здесь».
Значит, все-таки хитроумный Махтаров. Голова! Вычислил-таки мои действия. Если нашел нас здесь, значит, на берегу все в порядке, решил Торин, и субмарине конец. Это он навел на караван спецназ. Но кто его, с сугубо гражданской легендой, пустил в боевой вертолет? А ведь он там был, иначе никому не объяснишь, зачем выбрасывать из вертолета игрушечный парашют с термосом. Да и работа вертолетов была ювелирной. С ходу оценить положение и обрушить огонь на центр, а не на периметры, где мы, собственно говоря, и были. Спасибо, подумал Торин о Махтарове, облегчил ты нам работу намного. Он свернул записку и сунул в карман. Затем срезал веревочные стропы маленького парашюта и ткань тоже сунул в карман, чтобы у спецназа не возникло никаких предположений относительно этой детской игрушки.
Поднявшись на ноги, Торин стал ждать приближения тройки Доронина, а сам все думал о Махтарове. Видать, разведчик он высокого класса и связями обзавелся приличными в этом регионе. За каких-то два дня выйти на командование спецназа и организовать такую операцию. Торин знал, что такое «рота Заррара». Это подразделение военного спецназа специализировалось на антитеррористических операциях, освобождении заложников. Была в пакистанском спецназе еще и «рота Мусы» – подразделение боевых пловцов, и еще несколько других специализированных подразделений.
– Все чисто, командир, – доложил подошедший Доронин.
– Как на мясокомбинате, – вставил Привалов, имея в виду состояние трупов после ракетного удара.
– Ребята, нам надо срочно уходить, – сказал Торин.
– Предполагаете, что следом кавалерия подоспеет? – спросил Привалов.
– Естественно, – ответил Торин, не желая пока афишировать свои отношения с Махтаровым. – Если караван выследили, то теперь сюда придет еще и десант – на зачистку. Поэтому поймайте пару ослов. Горбачев ранен...
– Серьезно? – быстро спросила Веденеева.
– Не очень. Сквозное пулевое в мягкие ткани и контузия. Корнеева тоже тряхнуло порядком, поэтому для скорости движения нам нужен транспорт.
– Есть идея, – воскликнул Привалов и бросился за ослами, которые, немного успокоившись, бродили по тропе, изредка издавая недовольные крики.
Из полутора десятков животных, которые вышли с побережья, в живых после перестрелки и авианалета осталось всего пять. Эти ослы убежали назад по тропе еще в самом начале боя, и их удалось привести. Те же, что были на тропе, погибли вместе с бандитами. Привалов с Веденеевой, весело покрикивая, пригнали животных. Доронин на руках снес вниз на тропу раненого Горбачева и осторожно положил на землю.
– Сейчас мы сообразим носилки, точнее – паланкин, – улыбнулся Привалов Николаю, – подвесим тебя, дружок, между четырьмя осликами – и поедешь с комфортом. А Сергеича посадим на пятого. Ирка будет идти рядом с опахалом и исполнять танец живота.
– Что-то ты слабовато разбираешься в восточных танцах, – усмехнулась Веденеева.
Через двадцать минут кавалькада тронулась в обратный путь. Веденеева шла рядом с носилками Горбачева и погоняла ослов. Она что-то вполголоса рассказывала ему и тихо смеялась. Привалов шел рядом с Корнеевым, сидящим на осле, и придерживал его. Иногда он с ухмылкой кидал взгляды на воркующую Ирину, но больше поглядывал по сторонам. Доронин с Ториным шли впереди процессии.
– Как вы объясните весь этот цирк с вертолетами, Андрей Петрович? – спросил спецназовец задумчиво.
– Объясню я это просто. Только ты пока ребятам ни слова. Махтаров вмешался вовремя. Видимо, он привлек пакистанский спецназ через какие-то свои связи. Думаю, что они накрыли субмарину на берегу, вот он и предположил, что мог быть караван.
– Или знал.
– Или знал, – согласился Торин, – если развязал язык кому-нибудь на берегу. А уж вычислить маршрут каравана – дело плевое для местных.
– Это-то понятно, Андрей Петрович, – усмехнулся Доронин, – а вот как объяснить, что мы все в живых
