Иса смотрел вдаль, где до самого горизонта расстилалась пустыня. Армейский грузовик, в баке которого оставалось не так уж много горючего, не смог бы далеко уехать.
– Два «Хаммера»?
– И запас горючего, воды, продовольствия. У них там должно быть и оружие. – Сержант почувствовал, что Иса уже раздумывает над планом нападения на морпехов.
– Я бы на твоем месте уходил в пустыню, – сказал Омар.
Иса обернулся.
– Ты бы даже не взялся за оружие. – Его пересохшие губы искривились в презрительной улыбке. – У нас и воды нет. Но и тебя я не отпущу. Его американцы знают в лицо? – Ствол автомата передвинулся, завис над солдатом.
По заминке с ответом Иса понял, что «нет». Сержант зажмурился.
– Снять с него форму.
Боевики тут же содрали форму с упиравшегося солдата. Он стоял в кольце боевиков разутый, в одном белье.
– Чего стоишь? Беги. Убежишь, будешь жить.
Солдат нерешительно попятился, переводя взгляд с одного боевика на другого, в его глазах мелькнула надежда. Он повернулся на пятке и, петляя, побежал к безжизненному горизонту. Только пыль летела за ним. Колючки кололи голые ноги, но он не чувствовал боли.
Иса неторопливо вскинул автомат, прицелился, выждал и нажал на спуск. Щелчок выстрела пролетел над пустыней, гильза упала в пыль. Омару сперва показалось, что Иса промахнулся. Солдат продолжал бежать. Но тут у него на майке выступило кровавое пятно. Он споткнулся... один раз, второй... Упал.
– Притащишь его и забросишь в машину, – бросил Иса усатому сержанту.
– Ответьте... – надрывалась бортовая рация украинского самолета, арендованного «Африкаэротрансом».
Радист Брука, закончивший налаживать собственную рацию, выключил бортовую и заглянул в грузовой отсек.
– Я установил связь с землей, – сказал он.
Брук выразительно посмотрел на Николая, мол, в его отсутствие ничего непредвиденного не должно произойти, и поднялся из кресла.
– Они вас слышат, – негромко произнес радист, когда Брук надел микрофон и наушники.
Разговор велся неоткрытым текстом. Звучали условные фразы, означавшие, что груз на борту, что экипаж самолета обезврежен. С лица Брука исчезло напряжение, когда он узнал, что его самолет уже ведут американские военные, которым приказано беспрепятственно его пропустить.
– До встречи, – бросил он в рацию и передал наушники радисту.
Самолет шел довольно низко, за стеклами виднелись уже не облака, а выжженная солнцем равнина, прорезанная прямой, словно проведенной под линейку, железнодорожной колеей.
– Сколько осталось до посадки? – спросил Владимир.
– Около часа. – Пилот взглянул на приборы.
Радист уже вел переговоры с военным диспетчером, уточняя разрешенный ему воздушный коридор.
Брук возвратился в грузовой отсек, сел не на прежнее место, а за столик.
– Эй, проснитесь! – крикнул он Бондареву, перекрывая гул моторов.
Клим открыл глаза:
– Я не сплю.
– Осталось совсем немного.
– Мы над Ираком?
– Нет, еще над Саудовской Аравией. – Брук засмеялся. – Вы догадливы.
– Тогда можно еще немного поспать.
Ружана с удивлением посмотрела на Бондарева, когда он устраивался спать, перевела взгляд на Брука, тот чуть заметно подмигнул ей.
Охранники торговца оружием играли в карты, устроившись на ящиках с оружием. Бондарев открыл глаза:
– Да, скажите Николаю, чтобы опустил пистолет. Стрелять здесь опасно, а он неуравновешенный.
– Он знает.
– Все же будет лучше, если он его опустит и поставит на предохранитель, убегать в полете я не стану. – Клим вновь закрыл глаза.
– Николай, оставь их в покое и пересядь, – распорядился Брук.
Сзади послышалось сопение охранника, он выбрался и пересел к противоположному ряду иллюминаторов, заняв выгодное место в том смысле, если бы Бондареву вздумалось броситься к кабине пилотов. Но мгновенно сделать это у него бы не получилось – ближе к краю сидела женщина.
Ружана тоже прикрыла глаза.
– Ты смотришь, – не шевеля губами, прошептала она, – у тебя неплотно прикрыты веки.
– Да, смотрю.
Слова были еле различимыми в шуме полета.
– Я тоже. Что с нами будет? Ты уже думал?
– С нами или с тобой?
– Не отвечай вопросом на вопрос.
– Брук сам не понимает, во что его втянули.
– Сомневаюсь, он всегда подстраховывается.
– Каждый счастливчик когда-нибудь превращается в неудачника. – Бондарев сжал пальцы Ружаны.
– То же самое можно сказать и о тебе.
– Не спорю. Ты многое знала. С самого начала играла на его стороне.
– Нет-нет... ты ничего не понял, – зашептала женщина.
– Ты знала, куда мы летим?
– Нет.
– Вот видишь. Пора менять партнера.
– Теперь уже поздно. Зря я тогда побежала следом за тобой.
Брук прикрыл лицо ладонью.
– Ему тоже не по себе, – прошептала Ружана, – я боюсь уже по-настоящему. Нас могут сбить по ошибке. Про это Брук и думает.
– С нашим грузом надо бояться тому, кто попытается нас сбить.
– А мы?
– Мы и почувствовать ничего не успеем.
– Как ты еще можешь шутить?
Армейский грузовик въехал на широкую, расчищенную от песка бетонную полосу. Вдоль нее тянулись невысокие здания складов. Возле одного из них застыл погрузчик с поднятым ковшом. Иракский сержант, сидевший между двумя боевиками, испуганно озирался.
– Ты сказал нам, что вас здесь ждут.
– Надо посигналить.
Водитель пару раз ударил ладонью по клаксону.
– Останови машину, – произнес сержант.
– Я буду делать то, что Иса скажет.
Разговор прервал короткий стук в заднюю стенку кабины, означавший, что сзади что-то происходит. Водитель приоткрыл дверцу – по полосе их догонял «Хаммер». Звук работающего мотора сносил ветер, потому и не услышали подъезжающей машины.
– Выходи, но не забудь, что я держу тебя на прицеле, – предупредил водитель, – за машину не
