Ружана тут же глянула на свои часы, но вспомнила, что не переводила время, и никак не могла сообразить, сколько надо прибавить или отнять. Омар ткнул пальцем в циферблат часов в массивном золотом корпусе на своем запястье.
– Уже без двадцати. Потому они такие мрачные.
– Главарь уехал с Бруком, значит, они не вернутся, – обреченно произнесла Ружана. – Я хорошо его знаю. Был бы шанс спастись здесь, он бы остался. Что с нами будет?
Омару не хотелось пугать женщину, но чем успокоить, он и сам не знал. Все варианты, которые Омар прокрутил в голове в часы ожидания, только разжигали страх. Он вздохнул.
– Не молчите, – попросила Ружана.
– Все будет хорошо, – неуверенно произнес Омар.
Ружана нервно засмеялась:
– Каким образом? Нам даже не сделают больно?
– Я уже думал о том, чтобы попробовать убежать. Но это невозможно. Выбраться со склада – да, это реально, но вокруг пустыня. Они повсюду нас догонят.
– В лучшем случае они заберут нас с собой.
– Или одного из нас, – усмехнулся тележурналист. – У красивой женщины на это больше шансов. Иса не врал, когда говорил, что с женщинами они не воюют.
Тарик, сидевший перед выключенной рацией, услышал шепот и глянул в глубину склада. Омар и Ружана тут же замолчали. Часы лежали перед командиром на раскладном столике. Тарик вновь принялся следить за секундной стрелкой. Трое боевиков стояли рядом с ним и тоже не сводили глаз со стрелок. Никто не решался заговорить первым. Последние десять секунд никто из них и не дышал.
– Если не переставить взрыватель, – наконец глухо произнес Тарик, – бомба взорвется через полчаса. – И замолчал, подперев голову кулаками.
– Что могло случиться? Почему командир и русский не вернулись? – тихо спросил самый старший по возрасту боевик.
– Его рация не отвечает. Или погибли, или... далеко. – Тарик почувствовал, что должен взять себя в руки, поднялся.
Все смотрели на него, ожидая решения. Тарик выпрямил спину.
– Мы взорвем самолет, – веско произнес он.
Воцарилась полная тишина. Ружана, глянув на Омара, и без перевода поняла, что сказал Тарик. Журналист побледнел, нижняя челюсть чуть отвисла и подрагивала.
– Мы взорвем, но не сейчас, – с облегчением продолжил Тарик, – иракский солдат не должен отдавать жизнь за свою родину, он должен воевать так, чтобы его враги отдавали жизни за свою страну. У нас есть «Хаммер» и грузовик, запас топлива, оружие, вода. Мы уйдем в глубь пустыни раньше, чем здесь появятся американцы. Мы уйдем, а они погибнут.
Особого воодушевления речь Тарика не вызвала, но в него снова поверили, как в командира. Он важно взглянул на часы. Пока электронный ключ от взрывателя был у него, его слов никто не мог оспорить.
– Время переустановить таймер. Скажите о моем решении тем, кто охраняет грузовик. – И, не слишком торопясь, чтобы не потерять достоинство, пошел к самолету.
Двое боевиков остались на складе, третий побежал сообщить остальным изнывавшим от неведения соратникам решение Тарика.
– Я поняла, что произошло и что произойдет, – проговорила Ружана, тронув руку Омара, – они уйдут после захода солнца, а нас оставят здесь. Просто закроют на складе. Зачем им лишние люди в дороге? Никто не заплатит за меня выкуп, а журналист «Аль Джазиры» ничем перед ними не виноват, им невыгодно портить отношения с телекомпанией.
– Если так случится, это не так уж и плохо.
– Но мы уцелеем в том случае, – уточнила женщина, – если самолет не взорвется, если американцы успеют его разминировать.
– О другом я не хочу и думать.
– Я тоже, но приходится. Однако после этого, если все пройдет хорошо, нашими врагами станут не боевики, – зашептала Ружана, – а американцы.
– Я с ними договаривался легко. Прессу они уважают.
– Им не нужны свидетели, военные – это одно, спецслужбы – другое. – Ружана смотрела в пол. – И вообще, мы думаем, строим планы, а от нас уже давно ничего не зависит. Все решили за нас и даже не посчитали нужным сказать, что именно решили.
Ветер гнал, пересыпал песок, его уже порядком намело в укрытие под сухими стеблями. Бондарев поднялся к краю углубления, лег рядом с Алексеем, наблюдавшим за складами и самолетом.
– Ну, что ты высмотрел? – спросил он так, словно речь шла о чем-то простом, вроде рыбалки или охоты на уток.
– Я знаю о них все. – Украинский летчик чувствовал себя достаточно уверенно.
Клим слегка улыбнулся.
– Интересно будет послушать...
– Теперь они ставят часовых только по двое.
Бондарев одобрительно кивнул:
– Они стали учитывать наше присутствие. Боятся нас, и это плохо – противника лучше брать не подготовленным к нападению. Дальше.
– Я сосчитал, сколько их осталось, – девять человек.
– Правильно, а заложников?
– Двое или трое.
– Двое, – уточнил Бондарев, – женщина и араб. Это все, что ты понял?
– Достаточно.
– Уверен?
– Не знаю, – слегка растерялся украинский летчик.
– Восемь их, девять или десять – не так существенно. Они все равно вооружены лучше нас, и их значительно больше, – Бондарев говорил мягко, так, чтобы Алексей не потерял веру в себя. – В любом случае, пока они здесь, захватить самолет мы не можем. А это единственное место, куда они потом не сунутся с оружием – побоятся взрыва. На сколько времени выставлен таймер бомбы?
Алексей озабоченно тер виски:
– Откуда мне знать?
– Два часа, – настолько уверенно, будто сам устанавливал отсчет времени, произнес Клим, – именно с таким интервалом стал наведываться в самолет тот боевик, кого Иса оставил вместо себя командиром.
– Об этом я не подумал. Как ты думаешь, что они собираются делать?
– Уйдут, когда совсем стемнеет. Машины у них есть.
– А самолет?
– Оставят заминированным в надежде, что американцы не успеют отыскать бомбу.
Пилот приподнялся на локтях, всмотрелся в родной «Ан-24», к которому шел Тарик.
– Надо засечь время, и мы будем знать, когда взорвется бомба.
– Наверняка она не лежит на виду, а надежно спрятана. Добраться до нее можно не так уж быстро. Засекай время – когда он выйдет из самолета, от него и поведем новый отсчет, прибавив половину от того, что боевик пробудет внутри. Больше чем на пару минут не ошибемся.
– Вот если бы мне оказаться внутри, – сказал Алексей. – Я знаю в самолете каждый уголок.
– Беда в том, что боевик их не знает, и спрячет в таком месте, о котором ты вспомнишь в последнюю очередь.
После того как Тарик вернулся на склад, в лагере боевиков началось движение. По одному иракцы выходили из ворот – они таскали упаковки воды, ящики с провизией к другому зданию, в котором стоял грузовик.
– Ты прав, они готовятся к отходу, – признался Алексей, – но почему им просто не перегнать грузовик
