Сергей Зверев
Антидиверсанты
Профессионалам армейского спецназа посвящается
«Мы, оглядываясь, видим лишь руины».
Взгляд, конечно, очень варварский,
но верный.
Мы отряхнули прах у порога.
Избранных, как и всегда, немного.
Но в каждом полку есть десятый, сотый.
Каждый из нас заменяет роту.
Вздрогнет земля до небесных высей
Под дробным шагом мирных дивизий.
Для армии нашей неразделимы
Нью-Йорк и руины Третьего Рима.
Пролог
Небольшой приземистый катер, поднимая широкую волну, резко заворачивает к берегу. Мотор умолкает в нескольких метрах от края длинной деревянной пристани. И через две минуты из-под пластикового стекла, нависающего над передней частью машины, на мостки выпрыгивают три человека. Один из них, в черном водолазном костюме, забирает из катера подводное ружье и резиновый, туго набитый мешок.
По пристани в их сторону медленно идет солидный господин в сомбреро, цветастой гавайке и парусиновых белых штанах. В углу ухмыляющегося рта – тонкая коричневая сигарилла, на глазах – огромные овальные темные очки.
– Как сегодня охота?
Он останавливается на середине пристани, держась за веревочные перила. Прибывшие почтительно останавливаются. Водолаз осторожно, как неразорвавшуюся бомбу, опускает на дощатую поверхность резиновый мешок. Виновато разводит руками:
– Пусто, сеньор Альварес. Несколько макрелей и всякая мелочь. А около рифов неспокойно. Антонио видел барракуду. Про акул я уж и не говорю. Их там всегда немало.
Сеньор снимает широкополое сомбреро, вытирает пот с округлой лысины, пристально смотрит на водолаза:
– А по моему делу, Мигель?
– Кое-что есть. Но...
– Я не тороплю. – Альварес понимает, что говорить при посторонних Мигель не будет.
Оба напарника внимательно вслушиваются в беседу. Английского они, конечно, толком не знают. Кроме слова «сеньор», может, и не поняли ничего. Хотя...
Типичные местные рыбаки среднего возраста. Молчаливые, пожалуй, даже мрачные на вид. Это и понятно при такой жизни – легко ли выходить каждый день в море, под палящее тропическое солнце? И что вообще у них есть, кроме жалкого улова? Вечерами – ром в грязноватой таверне, если повезет – объятия страстной мулатки. Еще – заросший лианами ветхий домишко, полуголодные оборванные дети, толстая неопрятная сварливая жена, какой-нибудь грузовичок с ржавым кузовом и побитая моторная лодка, вся пропахшая рыбой...
Они ничего не ждут от будущего. Каждый прожитый день – праздник. Трудно представить, что кто-то сделает на них ставку. Таких не вербуют. Это подсобный материал, который можно использовать только для разовой акции. Следить и передавать информацию они не способны. Тем не менее Альварес позаботился о дополнительных мерах безопасности. Чтобы допустить двух рыбаков на Санта-Фе, их тщательно проверили. Ничего подозрительного. Даже в мелочах. Но уж слишком часто Альварес сталкивался с тем, что бдительность никогда не бывает излишней.
Он выплевывает окурок сигариллы в зеленовато-бирюзовую воду.
– Накорми рыбаков обедом. И сам поешь. А через час приходи на полигон.
Мигель кивает, берет свой резиновый мешок и медленно идет по скрипящим доскам пристани. Рыбаки молча следуют за ним. Во взгляде одного из них Альварес видит страх. И улыбается.
Это хорошо, что боится. Страх – самое подлинное чувство. Его нельзя имитировать.
До конца семнадцатого столетия безымянный остров вулканического происхождения был пустынным клочком земли в двух сотнях морских миль к востоку от Барбадоса. Длинная цепь рифовых скал надежно скрывала это океанское убежище – проплывающие мимо суда старались подальше их обойти. Мелькнет в окуляре подзорной трубы зеленая точка за непроницаемым бурлящим барьером и исчезнет в сизой дымке.
Но вот в 1682 году испанцы решили устроить тут тюрьму. Две шлюпки с галеона «Санта-Фе» («Святая вера») выбросили на необитаемый берег девять робинзонов, осужденных за преступления на военно- морском флоте. Как они избежали виселицы, трудно сказать. Смилостивились высшие силы или гуманная фантазия вдруг возникла в сознании сурового адмирала, дона Себастьяна Гранде?
За пять одиноких лет колонисты прижились на островке, подружились с туземцами, которые приплывали сюда ловить рыбу, построили по местному обычаю несколько крытых листьями хижин, завели себе домашнюю птицу и даже основали семьи – с соседних островов друзья-индейцы привезли им бронзовотелых невест.
«Почему же вы не живете тут, на благодатном острове?» – удивлялись поселенцы. «Плохое место, духи воюют со всеми», – отвечали немногословные туземцы. И добавляли, улыбаясь белоснежной улыбкой: «Теперь не будут, вы их замирили».
Названный по имени счастливого галеона (колонисты жили здесь так, как не могли и представить себе на родине), островок Санта-Фе спустя четверть тысячелетия был по-прежнему незаселенным. Точнее, здесь бывали люди. Но временно, в течение нескольких месяцев. Потому что уже более полувека на этом затерянном клочке земли проводились секретные испытания новых видов оружия.
Духи, которых замирили первые робинзоны, возродились через триста лет. И с тех пор уже не отпускали благодатное место...
Роберт Дейвон, специальный сотрудник Агентства национальной безопасности США, впервые попал на Санта-Фе двадцать лет назад. Тогда он был всего лишь стажером-ассистентом и по неопытности поражался великолепию тропической природы, буйству растительности, красоте закатного солнца, пустынной тишине закрытого полигона в самом центре острова, обнесенного неведомо от кого (сюда люди попадали только по секретным документам Пентагона) высоким бетонным забором. Он удивлялся тому, какие необыкновенные разработки в течение многих лет практикуют власти его родной Америки. Страшные, неподвластные пониманию...
Вся поверхность острова и вся окружающая его акватория были буквально нашпигованы невидимой глазу аппаратурой. Микроскопические датчики украшали стволы деревьев и длинные змееподобные отростки лиан, висели на коротких металлических столбиках, выстроившихся вдоль берега, плавали на поверхности воды, прикрепленные к бугристым выступам коралловых рифов тонкими проволочными шпагатами.
В некий час «икс» по команде с центрального пульта, размещенного на полигоне, датчики молниеносно
