Читатели, которые воспримут мою книгу как попытку предсказания, могут посчитать, что она чрезмерно пессимистична. Но это не предсказание; это миф или попытка мифа. Все мы хотим, чтобы будущее оказалось более счастливым, чем я показал его. В особенности мы желаем, чтобы наша современная цивилизация постоянно двигалась к некоему виду утопии. Мысль о том, что она может обветшать и рухнуть и что все ее духовные ценности могут оказаться безвозвратно потеряны, для нас неприятна. Однако это должно быть рассмотрено хотя бы как возможность. И трагедия подобного рода, трагедия расы, должна, как мне кажется, быть отражена в каком-то соответствующем мифе.
И поэтому, раз в наше время явно прорастают как семена надежды, так и семена отчаяния, я изобразил, в чисто эстетических целях, что наша раса уничтожит сама себя. Сегодня мы наблюдаем горячее и искреннее движение за мир и международное единство, и несомненно, что при удаче и разумном управлении этим процессом он может привести к триумфу. Нам следует горячо надеяться, что так и будет. Но в этой книге я изобразил, что это великое движение потерпит крах. Я предполагаю, что оно неспособно предотвратить череду мировых войн, и я позволяю ему достичь цели – единства и мира – лишь после того, как будет разрушен сложившийся менталитет расы. Может быть, этого и не случится! Может быть, Лига Наций, или более серьезный международный орган управления, сделает прорыв вперед раньше, чем станет слишком поздно! Однако позвольте отыскать укромный уголок в нашем сознании или сердце для мысли о том, что вся деятельность нашей расы может оказаться в конце концов лишь мелким и безуспешным эпизодом в более масштабной драме, которая, к тому же, может оказаться трагедией.
Американские читатели, если таковые случатся, могут ощутить, что в повествовании для их великой нации отведена в некотором роде неблаговидная роль. Я изобразил триумф более грубого вида американизма, чем он представлен в замечательной и многообещающей американской культуре. Может быть, такого никогда не произойдет в реальном мире. Сами американцы, тем не менее, допускают возможность подобного исхода, и, я надеюсь, простят меня за столь подчеркнутое выражение этого и использование их в качестве ранней поворотной точки в этой долгой драме Человека.
При попытке постичь подобную драму следовало принимать во внимание, что может сказать относительно собственной природы человека и его физического окружения современная наука. Я попытался дополнить свои небольшие познания в естественной науке настоятельными советами моих друзей-ученых. Особенно мне помогли беседы с профессорами П. Дж. Г. Босуэллом, Дж. Джонстоном и Дж. Райсом из Ливерпуля. Но они ни в малейшей степени не виноваты во многих преднамеренных преувеличениях, которые, хотя и служат цели моего замысла, могут резать слух ученого.
Я весьма обязан доктору Л. Э. Рейду за общие комментарии, а мистеру И. В. Риу – за многочисленные и весьма ценные соображения. И не могу не выразить должную признательность за постоянную поддержку и критику профессору миссис Л. К. Мартин, прочитавшей всю мою книгу в рукописи. А перед изумительным здравомыслием моей жены нахожусь куда в большем долгу, чем она сама предполагает.
Прежде чем закончить это предисловие, хочу напомнить читателю, что рассказчик, проходящий сквозь все последующие страницы, первое и единственное действующее лицо, представляется не как реальный автор, а всего лишь как личность живущая в чрезвычайно далеком будущем.
О. С.
Вест Кирби
Июль 1930
Вступление (написанное одним из Последних Людей)
Эта книга имеет двух авторов, один из которых – современник читателей, а другой – житель той эпохи, которую следует называть далеким будущим. Мозг, что придумывает и пишет эти строчки, живет во времена Эйнштейна. Однако я, истинный вдохновитель этой книги, тот, кто породил ее через его посредство, тот, кто влияет на замысел этого примитивного существа, обитаю в эпохе, которая, по отношению к Эйнштейну, лежит в очень отдаленном будущем.
Пишущий полагает, что он замышляет всего лишь фантастическую повесть. Хотя он и пытается рассказать правдоподобную историю, он не только сам не верит в нее, но и не ожидает, что в нее поверят и другие. Однако история эта правдива. Существо, которое вы назвали бы человеком будущего, взяло под свой контроль послушный, но вряд ли адекватный мозг вашего современника и пытается направить его естественные процессы для достижения чуждой тому цели. Таким образом будущая эпоха получает контакт с вашим временем. Терпеливо выслушайте меня, потому что мы – те, кто является Последними Людьми, искренне желающими связаться с вами, мы – те, кто тоже входит в изначальный род человеческий. Мы можем помочь вам, и нам нужна ваша помощь.
Вы не поверите этому. Ваше знание времени слишком несовершенно и неполно, и поэтому ваше понимание его затруднено. Но дело не в этом. Не ломайте голову над этим фактом, столь трудно постижимым вами и столь знакомым нам, живущим через миллиарды лет. Примите лишь, как нечто необычное, саму идею, что мысль и желание людей будущего могут проникнуть к вам, изредка, без каких- либо затруднений, в том числе в мыслительные процессы ваших современников. Представьте, что вы поверили в это и в то, что последующее хронологическое описание событий является посланием Последних Людей. Хотя бы вообразите допустимость такого доверия. Иначе я не смогу дать жизнь той панорамной исторической повести, которую считаю своим долгом донести до вас.
Когда ваши писатели приукрашивают будущее, они слишком легко представляют себе путь к некоей разновидности Утопии, в которой существа как таковые живут в абсолютном блаженстве посреди условий, превосходно подходящих к устоявшейся натуре человека. Я не собираюсь описывать ни один подобный рай. Напротив, я собираюсь описать гигантские перепады радости и печали, результаты изменений не только в окружающей человека среде, но и в его изменчивой натуре. И я должен рассказать, каким образом в мою собственную эпоху, имея наконец достаточно высокий уровень духовной зрелости и философского склада ума, человек вынужден, в силу непредвиденных обстоятельств, браться за предприятие столь же отчаянное, как и неприятное.
Я приглашаю вас, таким образом, в воображаемое путешествие через эпохи и вечности, лежащие между вашим временем и моим. Я приглашаю вас проследить такую историю перемен, печали, надежды и непредвиденных катастроф, какая не происходила больше нигде внутри пространства, опоясанного Млечным Путем. Но сначала весьма уместно рассмотреть несколько моментов, наиболее значительных в космическом смысле. Потому что сжатая до необходимой компактности повесть, которую мне предстоит рассказать, может показаться всего лишь описанием последовательности приключений и катастроф, выстроенных одна за другой без какого-либо разумного порядка. Но на самом деле жизненный путь человечества похож скорее не на горный поток, спешащий с камня на камень, а на огромную медленно текущую реку, очень редко прерываемую порогами. Эпохи покоя, часто напоминающие абсолютную стагнацию, заполненные монотонными делами и тяжелым трудом огромного числа почти полностью схожих жизней, прерываются редкими моментами авантюр отдельных наций. Более того, даже те немногие, очень быстрые с виду явления были на самом деле зачастую вялотекущими и скучными. Они достигали иллюзии быстроты лишь по сравнению со скоростью общего течения событий.
Глубины времени и пространства, хотя, разумеется, и могли быть смутно постигнуты даже примитивным
