платье, которое скорее открывало, нежели скрывало тело.
— Я ведь изрубил тебя и отослал в Ад! — негодующе воскликнул Мима. — Что ты здесь делаешь?
— Пытаюсь служить тебе, — ответила она. — Можешь снова порубить меня, если это доставляет тебе удовольствие.
— Единственно, чего я хочу, — так это отделаться от тебя!
— Ладно, Мима, перестань. Ты же знаешь, что не можешь обойтись без преданной женщины, а я — самая преданная. Ты можешь мучить меня, и мне не будет больно; можешь резать меня на части, и со мной ничего не случится. Впрочем, мне действительно кажется, что тебе больше понравилось бы любить меня.
— Я ненавижу тебя! Ты — порождение Зла!
— Ну тогда можешь меня ненавидеть, — согласилась Лила, соблазнительно поглаживая свое тело. — Возьми меня в свою постель и оскорбляй сколько душе угодно, пока…
— Убирайся отсюда! — закричал Мима, сжимая кулаки.
— Возьми меня, Мима, — предложила она, принимая очередную обольстительную позу.
Он помолчал. Мима понимал, что, если дотронется до Лилы, она обовьется вокруг него, пытаясь совратить. А если изрубит ее, то через некоторое время она все равно явится сюда, как ни в чем не бывало. Лила была демоницей, законы смертных на нее не распространялись. Поэтому Мима решил воздержаться от такого рода поступков, ограничившись словами.
— Как ты смеешь появляться здесь против моей воли?
— Так ли это, Мима? — осведомилась она, делая шаг в его сторону.
— Конечно, так!
— Не влекут ли тебя мои плоть и желание?
— Нет!
Лила покачала головой:
— Каждая ложь, которую ты произносишь, Мима, приближает тебя к Аду. Вот тогда ты полностью станешь моим.
— Это мой замок! Ты не имеешь права вторгаться сюда!
— Это не твой замок, Мима. Здесь нейтральная территория, где могут встречаться смертные, бессмертные и проклятые.
— Сад примыкает к Цитадели Войны!
— Это лишь продолжение твоего сада, но уже не твои угодья, Марс. Иначе ты не смог бы говорить, не заикаясь.
Мима умолк. Действительно, только здесь он мог разговаривать нормально, без речитатива и заикания. Именно это и влекло его сюда. Однако свободная речь была подарком Сатаны, и такое положение вещей не должно бы ему нравиться.
Тут он вспомнил еще об одной особенности этой части сада.
— Восторг могла здесь есть. Как же это возможно, если тут всего лишь нейтральная зона Чистилища?
— Она простирается довольно далеко, захватывая и царство смертных, — объяснила Лила. — Стол с яствами, в сущности, одно из наших смертных владений, топологически свернутое таким образом, что находится здесь.
— Так на самом деле она тут не оставалась? — воскликнул Мима.
— Это зависит от твоего определения «тут», Мима. Реальность такова, какой ее воспринимают.
— А может, это Сатана хочет, чтобы другие так думали: что ложь — реальность, поскольку он мастер лжи.
— Мастер иллюзий, — ответила Лила, разъясняя неточно употребленный термин. — Если кто-то верит в иллюзию, то она становится реальностью. Если бы ты захотел принять меня как реальную женщину…
— Но я же знаю, что это не так!
— А я помогу тебе с легкостью об этом позабыть. Например, если приму другой облик… — Она повела плечами и стала неотличима от Восторг.
— Немедленно измени форму! — заорал Мима.
— Почему? Разве тебе не нравится?
— Не хочу, чтобы ты пользовалась этой внешностью! — только и мог сказать Мима, не желая доставлять ей удовольствие видеть его злость. Ему было ясно, что демоны не испытывают человеческих эмоций, а лишь симулируют их.
— Тогда могу предложить тебе другой образ. — И она приняла облик Орб.
— Нет! — вскричал Мима с болью.
Копия Орб покачала очаровательной головкой:
— Тебе очень трудно угодить, Мима. Может, подойдет что-нибудь менее знакомое? — И она превратилась в Луну.
— Мне не нужен ничей облик! — раздраженно сказал Мима.
— Уверена, ты заметил, насколько привлекательна женщина Танатоса, — промолвила копия Луны. Она говорила голосом Луны и в точности повторяла ее жесты. — Так что теперь ты можешь обладать ею, не опасаясь трений с другой инкарнацией. Можешь наслаждаться самыми ее потаенными местами…
— Как мне от тебя отделаться? — резко спросил Мима.
Лила снова приняла свою форму.
— Вообще-то есть несколько способов, но мне кажется, что в твоем положении наилучшими были бы два. Первый: запереться в Цитадели Войны, куда я не могу проникнуть без твоего недвусмысленного приглашения, и жить там в одиночестве, никогда не выходя в сад. Смею думать, что это значительно усилит твои доблести как Марса, поскольку в скором времени тебя охватит неистовство.
Она говорила правду. Именно это беспокоило Миму больше всего. Лила всегда говорила правду — ту правду, которую он не желал слышать.
— Ну а второй?
— Найди себе другую женщину. Когда я увижу, что ты полностью удовлетворен, то оставлю тебя в покое, так как у меня больше не останется надежды.
— Демоны питают надежды? Разве это чувство не принадлежит смертным?
— Это иллюзия смертных, — снова поправила она Миму. — Но и бессмертных тоже. Ни одна мечта смертных не сравнится с надеждой проклятой души в конце концов попасть в Рай.
— Но ты не проклятая душа, ты — демоница.
— Верно. Я говорила фигурально. Я существую только для того, чтобы совратить тебя любым доступным мне способом. — Лила опять вздрогнула и превратилась в Лилит.
— Ты — это она? — с удивлением спросил Мима.
— Разница несущественна. Мима. Я демоница, чье назначение — изводить тебя до тех пор, пока ты не исполнишь волю моего господина. Демоны не обладают индивидуальностью, а формы, которые они принимают — не более чем вопрос удобства.
— Значит, когда Сатана отослал Лилит и вместо нее вызвал тебя…
— Я лишь изменила облик, — согласилась она. — Это не имеет значения.
— Но она была древним суккубом, спутницей злодеев от начала времен, а тебя Сатана выдавал за девственницу!
— Не что иное, как еще одна разновидность иллюзии. Для тебя я была бы девственницей.
— Но это же обман! Я думал, ты всегда говоришь правду!
— Для демона правда бессмысленна, — напомнила она Миме. — Всего лишь инструмент, который используется по мере надобности. Впрочем, ложью это не являлось, поскольку демоница не может быть ни девственницей, ни недевственницей. У нее нет смертной плоти. Разница только в твоем восприятии — точно так же, как и в случае со смертными. Девственность всегда есть плод воображения смертных мужчин.
Больше всего Миму задевало то, что в ее словах был смысл. Возможно, ему как раз и необходимо существо вроде нее, которое могло бы удовлетворить как его физические, так и интеллектуальные потребности, ибо Лила была и красива, и умна. Но в том-то и заключалась западня Сатаны.
