Эта географическая, а вернее космографическая проблема оказалась неразрешимой. Как бы мне этого не хотелось, но я не мог представить себе никаких ориентиров. Наш план привел нас к потрясающему, а для меня ужасающему открытию. Я совершил путешествие не только в пространстве, но и во времени. Во- первых, высоко развитая астрономия «Других Людей» утверждала, что старые звезды, типа «Другого Солнца» и моего Солнца, были большой редкостью. Но астрономы моей Земли считали такой тип звезд самым распространенным в галактике. Как такое могло быть? И тогда я сделал еще одно потрясающее открытие: галактика, известная «Другим Астрономам», оказалась совершенно непохожей на галактику, которую я помнил по книгам наших астрономов. В отличие от нас», Другие Люди» считали великую звездную систему гораздо менее плоской. Наши астрономы считали, что она напоминает круглое пирожное, ширина которого в пять раз превышает его толщину. С точки зрения местных астрономов, она была больше похожа на булочку. Я сам часто поражался ширине и бесконечности протянувшегося над «Другой Землей» Млечного пути. Я был удивлен, что «Другие Астрономы» полагают, будто галактика содержит много газообразной материи, еще не сконцентрировавшейся в звезды. Нашим астрономам казалось, что галактика состоит почти из одних звезд.
Неужели я, сам того не подозревая, проделал гораздо более длинный путь, чем полагал, и на самом деле попал в какую-то другую и более молодую галактику? Возможно, что в тот период тьмы, когда вокруг меня исчезли все рубины, аметисты и бриллианты неба, я на самом деле мчался по межгалактическому пространству. Поначалу, это казалось единственным подходящим объяснением, но определенные факты вынудили нас отказаться от него в пользу еще более странного предположения.
Сравнив астрономию «Других Людей» с моими фрагментарными познаниями из нашей астрономии, я убедился, что весь известный «Другим Людям» космос галактик отличался от всего космосе галактик, известного нам. В среднем галактики были более округлыми, гораздо более газообразными и, по сути, более примитивными, чем они казались нам.
Более того, некоторые галактики располагались настолько близко к «Другой Земле», что были видны в форме полос яркого света даже невооруженным глазом. А местные астрономы доказали, что многие из этих так называемых «галактик» были гораздо ближе к «галактике-матке», чем любая из галактик, известная нашим астрономам.
Озарившая меня и Бваллту догадка действительно могла ошарашить. Все подтверждало то, что я каким-то образом совершил путешествие вверх по реке времени и высадился на берег далекого прошлого, когда звезды, в своем подавляющем большинстве, были молодыми. Потрясающая близость многих галактик, установленная «Другими Астрономами», могла быть объяснена только теорией «расширяющейся вселенной». Я очень хорошо знал, что эта смелая теория была незавершенной и вызывала много вопросов. Но, по крайней мере, в данном случае у меня было неопровержимое доказательство того, что в каком-то смысле она должна быть верной. В раннюю эпоху галактики должны были находиться ближе друг к другу. Не могло быть никаких сомнений в том, что я переместился в мир, который достиг человеческой стадии задолго до того, как моя родная планета была извлечена из матки Солнца.
Полностью осознав свою отдаленность во времени от родного дома, я вспомнил об одном факте, или, по крайней мере, его возможности, о чем я, как это ни странно, давно забыл: я ведь мог умереть. Теперь я отчаянно жаждал вернуться домой. Дом постоянно казался мне таким близким. Я видел его так отчетливо. Даже если расстояние до него могло измеряться парсеками и вечностями, он продолжал оставаться на расстоянии вытянутой руки. Конечно же, стоит мне только «проснуться», как я вновь окажусь на вершине нашего холма. Но проснуться я не мог. Глазами Бваллту я разглядывал карты звездного неба и страницы астрономических книг. Когда он поднял глаза, я увидел, что перед нами стоит карикатура на человеческое существо, с жабьим лицом, которое и лицом-то назвать было нельзя, с грудной клеткой птичьих размеров, «покрытой» только зеленым пушком. Из красных шелковых панталон торчали ноги-спицы, обтянутые зелеными шелковыми чулками. Это создание, которое на моей планете назвали бы просто «крокодилом», на «Другой Земле» считалось молодой и красивой женщиной. Да я и сам, глядя на нее благожелательными глазами Бваллту, посчитал эту женщину красивой. С точки зрения обитателя «Другой Земли», каждая черточка и каждый жест этой женщины говорили об ее уме. Если я ею восхищался, значит во мне, несомненно, произошли серьезные изменения.
Я утомил бы читателя, если бы принялся рассказывать об экспериментах, благодаря которым мы в совершенстве овладели искусством управляемого полета в межзвездном пространстве. Достаточно будет сказать, что после многих неудач, мы научились одним лишь усилием воли воспарять над планетой и перемещаться от звезды к звезде. Было похоже на то, что вместе мы путешествуем в космосе гораздо быстрее и точней, чем поодиночке. Наверное, слияние наших разумов укрепило нашу способность даже к перемещению в пространстве.
Было очень странно оказаться в глубинах космоса, окруженным только тьмой и звездами, и, в то же время, находиться в постоянном тесном контакте со своим невидимым спутником. Ослепительно сияющие фонари небес проносились мимо нас, а мы анализировали наши ощущения или обсуждали наши планы, или делились воспоминаниями о наших мирах. Иногда мы говорили на моем языке, а иногда – на его. Иногда слова вообще были не нужны, ибо его разум и мой были соединены потоком воображения.
Бесплотные межзвездные полеты наверняка являются самым волнующим видом спорта. Спорт этот – небезопасен; но мы скоро обнаружили, что опасность была скорее психологического, а не физического свойства. Ввиду нашей бесплотности столкновение с небесными объектами не могло причинить нам вреда. На ранней стадии нашего путешествия мы иногда по невнимательности врезались в какую-нибудь звезду. Разумеется, внутренняя температура звезды была невероятно высокой, но нам мешал только ослепительный свет.
А вот таившаяся в этом спорте психологическая опасность была велика. Вскоре мы обнаружили, что оторванность от земли, умственная усталость, страх – все вместе ослабляют нашу способность к передвижению. Не раз мы замирали в пространстве, словно брошенное командой судно на поверхности океана. Это состояние повергало нас в такой ужас, что мы никак не могли двинуться с места, пока, не испив чашу отчаяния до самого дна, не начинали смотреть на все равнодушно и с философским спокойствием.
Всего один только раз нам пришлось испытать еще более серьезную опасность – конфликт между моим и его разумом. Серьезные разногласия по поводу наших планов на будущее обрекли нас не только на неподвижность, но повергли в ужасное смятение ума. Мы утратили четкость восприятия. Мы стали жертвой галлюцинаций. Мы перестали связно мыслить. Проведя в таком состоянии горячечного бреда некоторое время, наполненное непреодолимым ощущением неминуемой гибели, мы вновь оказались на «Другой Земле»: Бваллту – во плоти, лежа на той самой кровати, с которой он и начал путешествие, а я – снова в виде бесплотной точки обзора, витающей где-то над поверхностью планеты. Оба мы пребывали в состоянии панического ужаса, выйти из которого нам удалось не сразу. Прошло немало месяцев, прежде чем мы возобновили нашу дружбу и приключения.
Только по прошествии длительного времени мы нашли объяснение этому болезненному инциденту. Видимо, его и мой разум достигли такого единства, что возникший конфликт напоминал скорее не спор между двумя разными индивидуумами, а раздвоение личности. Отсюда и его серьезные последствия.
Когда мы развили нашу способность к бесплотному полету, мы стали получать огромное наслаждение от беготни между звездами. Мы одновременно испытывали и радость полета, и радость скольжения. Время от времени, мы описывали огромные «мертвые петли» вокруг двух спутников «двойной звезды» исключительно ради удовольствия. Иногда мы надолго прекращали движение, чтобы вблизи понаблюдать за пребыванием и убыванием переменной звезды. Часто мы ныряли в плотную группу звезд и скользили между солнцами, словно машина, мчащаяся по ярко освещенным улицам ночного города. Часто мы проскакивали над волнующейся бледной поверхностью газа или между колеблющимися перьями протуберанцев. Иногда мы погружались в туман, чтобы оказаться в мире тусклого утреннего света. Иногда темные континенты пыли неожиданно поглощали нас, закрывая от нашего взгляда вселенную. Иногда, когда мы пересекали какой- нибудь «густонаселенный» район небес, какая-нибудь звезда неожиданно озаряла все вокруг себя своим фальшивым величием, превращаясь в «новую звезду». Поскольку такая звезда была окружена облаком несветящегося газа, то после ее взрыва мы видели увеличивающийся в размерах светящийся шар. Он был похож на растущий со скоростью света надувной шарик, свет которого отражался от окружающего газа, бледнея по мере продвижения.
