Глядя на его физиономию, с забегавшими глазками, Мазур совершенно четко понял: врет. Тем более после того, как видели, что Семенов входил сюда.
— Еще раз прошу вспомнить, — настоятельно порекомендовал легионер бармену.
— Я же говорю — не видел, — отрезал тот. — Будете что-нибудь заказывать или…
— Или, — ответил легионер.
Мазур не любил банального рукоприкладства, но ничего другого ему не оставалось. Да и времени особо не было. Схватив бармена за шею, легионер приложил его к прилавку. Глухой стук от соприкосновения головы с твердой поверхностью возвестил, что процесс вспоминания перешел в новое русло.
— Ну что?
— Ей-богу, не знаю! — вскричал бармен.
Еще несколько ударов о твердую поверхность оживили в нем память.
— Да-да, я вспомнил, конечно же, я вспомнил, клянусь мамой! — быстро затараторил испуганный работник барной стойки.
— Говори, я тебя внимательно слушаю, — хладнокровно произнес Мазур.
— Да, я вспомнил, — заговорил он, понимая, что голова — вещь хрупкая. — Был он здесь, этот солдат. Пришел, заказал пива с воблой. Я еще тогда удивился — что за варварский обычай. Но я же не знал, что он ваш человек.
В ходе задушевного разговора у бармена начала восстанавливаться память. Он вспомнил Семенова, вспомнил и Милована Крайковича с его фургоном. О похищении бармен не сказал ни слова, однако он о нем ничего и не знал.
Как же это все было похоже: самоуверенный, наглый вид того, у кого приходилось выуживать информацию, короткое внушение, и у человека внезапно просыпалась память, включались «забытые» моменты. Сколько такого приходилось проделывать Мишелю Мазуру и в Нигерии, и в Сомали, и в Никарагуа. А теперь вот и косовский опыт.
— Вроде они и уехали вместе, — дополнил вечер воспоминаний бармен.
— Пожалуйста, подробнее о Миловане Крайковиче, — возобновил допрос Мазур.
— Я ничего не знаю…
Два удара под дых лишили веселого бармена способности изворачиваться, и разговор пошел еще живее.
— Да вы знаете, кто такой Крайкович? — попробовал тот зайти с другой стороны. — Вы понимаете, что это за человек?
— Вот об этом я у тебя и пытаюсь разузнать…
— Крайкович — это правая рука Пелагича, — уныло сказал бармен. — Это человек, с именем которого связано все происходящее здесь. Если Божидар задумывает, то Милован осуществляет.
— И что, хорошо ты с ним знаком? — поинтересовался Мазур.
— Да уж неплохо, — сознался бармен. — А как же иначе? Хочешь жить, умей вертеться! Это вам хорошо, вооруженным, не боящимся ничего. А у меня все, что есть, — этот подвальчик. Кроме того, семья. Две семьи, — поправился он. — И всех нужно кормить, одевать и прочее. Так что я человек зависимый, и мне нужно дружить со всеми, кто заходит в мой погребок. Мне нет дела до политики. Мое дело, чтобы человек вышел довольным отсюда — сытым и пьяным, и чтобы он захотел снова вернуться, а еще лучше — привести сюда друзей.
— Да, поговорка у вас точно такая же, как у меня на родине, — покачал головой Мазур. — Вот так же говорят и у нас.
— Так она повсюду одинаковая, — криво усмехнулся бармен. — Жизнь везде похожая. Вы что думаете, работа бармена сильно отличается в разных странах? Так это вряд ли, смею вас уверить.
— Это точно, — подтвердил легионер. — Вот слушаю я тебя и понимаю: еще немного, и я просто расплачусь. Поэтому, чтобы этого не случилось, мне нужно поговорить с Пелагичем.
— А при чем тут я? — попытался закосить под дурака бармен. — Я человек маленький и переговоров не веду. Мое дело — что? Обслужить человека, который решил посидеть у меня в погребке…
Бармен нервно принялся вытирать и без того сухую, как пустыня Сахара, стойку.
— Не смеши меня, — лаконично произнес Мазур. — Ты знаешь, у меня не так много времени, поэтому моя вежливость может быстро закончиться. И в этом случае я просто не знаю, что ты выиграешь. Наверное, ничего.
— О чем вы говорите? — Глаза бармена бегали все быстрее. Если бы проводился конкурс или чемпионат на скоростные движения глазами, то он обязательно занял бы там одно из первых мест. — Я ведь и так сказал вам больше, чем следовало.
— Все о том же: если ты знаешь Крайковича, то должен иметь и канал выхода на его шефа — Пелагича. Скажем, это мобильный телефон. Что, не так?
— Ну, я не знаю… — замялся бармен.
— Зато я знаю, — коротко заключил Мазур. — Телефон!
Бармен понял, что лучше сдаться. Последующий разговор Мазура с Пелагичем показал обеспокоенность серба той информацией, которую поведал Мазур. Но, как твердо уверил Божидар, о тамбовце он ничего не знает.
Да, теперь стало ясно — с парнем случилась беда.
Когда на лестнице затихли шаги легионера, бармен обессиленно опустился на стул и налил себе стопочку коньяку.
«Нет, пора закрываться, — тоскливо подумал он. — Нервы совсем ни к черту».
Передав дела своему человеку, он отправился домой.
Войдя в комнату, Мазур плотно закрыл дверь и присел на стул. Ну, денек! К тому же полчаса назад патруль миротворцев обнаружил брошенный фургон Крайковича и ложную траншею поперек переулка.
Устало проведя ладонью по лицу, легионер задумался. Да, денек был тяжелым, но на сегодня нужно было выполнить еще одну задачу.
Через пять минут Мишель сидел за столом и писал обстоятельный рапорт.
«… считаю низкочастотный генератор чрезвычайно вредным и предлагаю его больше не использовать».
Окончив писать, легионер долго смотрел в ночное окно. Там, далеко, светились редкие огоньки. Южная ночь всегда красива. Красива и приятна, особенно для влюбленных, которым она создает наилучшую романтическую обстановку. Но сейчас до романтики было далеко. На горизонте маячили проблемы, и к тому же немалые.
Глава 21
— Так, мальчик, давай-ка мы тебя отведем в дом от греха подальше, — решительно сказал старик. — С этими людьми тебе точно встречаться незачем.
Мирел Касаи прекрасно понимал, что от встречи мальчика с людьми Казима можно получить такие проблемы, которые расхлебать уже не удастся.
Машины двигалась еще внизу, и у жителей фермы было немного времени. Однако нужно было спешить. Богдан медлил, и Мирел нетерпеливо потянул его за руку.
Войдя в дом, старик откинул одеяло с кровати.
— Ложись! — сказал он мальчику. — Я думаю, ты понимаешь, чем для тебя может обернуться встреча с этими людьми? Объяснять не надо?
Богдан отрицательно помотал головой. Вообще за последнее время он понял многое. Наверно, слишком много для его совсем юного возраста. Однако война не выбирает. Иногда дети, на голову которых обрушивается такое несчастье, начинают понимать гораздо больше взрослых людей, наблюдающих все эти несчастья только на экране телевизора в программах новостей. Он быстро разделся и лег в кровать. Большие испуганные глаза-бусинки тревожно перебегали с окна на лицо старика, как бы спрашивая, что же
