В этих маленьких жарких мирах была очень сильна турбулентная циркуляция воды и атмосферы, что приводило к ежедневным быстрым сменам состояния поверхности. Чтобы спасаться от частых штормов и наводнений, необходимо было иметь возможность перемещаться с места на место. В результате самые подвижные растения, которым легко удавалось накопить достаточно энергии от щедрого солнца для некоторой мускульной активности, развили способность воспринимать окружающее и перемещаться. На их стеблях или листьях развились растительные органы зрения, слуха, вкуса, обоняния и осязания. Для перемещения некоторые из них просто выдергивали свои корни из земли и ползали туда-сюда, как гусеницы. Другие – расправляли листву, как паруса, и путешествовали посредством ветра. Последние с течением веков превратились в настоящих летунов. А тем временем пешие виды преобразовали свои корни в мускульные ноги – по четыре-шесть штук или по сотне. Свободные корни были приспособлены для вбуравливания и могли на новом месте быстро проникать в почву. А также был еще один, пожалуй, даже более примечательный метод комбинирования подвижной и оседлой жизни. Верхняя часть растения отсоединялась от корней, перемещалась на новое плодородное место и развивала там новую корневую систему. Потом, исчерпав запасы питательных веществ в этом месте, путешественник снова отсоединялся и мог либо перейти на третье место, либо вернуться к старым корням, где плодородие могло уже восстановиться.
Конечно, некоторые виды стали хищниками, у них развились специальные органы для нападения, такие как гибкие мускулистые ветви, как питоны, для удушения жертв, когти, рога и мощные устрашающие клешни. Листва у таких «кровожадных» существ обычно плотно располагалась вдоль спины. А у наиболее приспособленных для охоты видов листва вообще атрофировалась или выполняла лишь декоративную функцию. Удивительно было видеть, как окружающая среда придавала им формы, похожие на наших волков или тигров. А еще было любопытно понять, как чрезмерная адаптация для нападения или защиты губила целые виды; и как человеческий уровень разума был достигнут совершенно безобидным созданием, одаренным лишь интеллектом и чувствами по отношению к материальному миру и ближним.
Следует упомянуть одну драматическую особенность таких маленьких миров прежде, чем начать повествование о расцвете «человечества» в них, часто губившую их еще на ранних стадиях. С этой проблемой мы уже сталкивались на Другой Земле: из-за слабости гравитации и мощной солнечной радиации молекулы атмосферы легко преодолевали гравитацию и улетали в космос. Большинство таких маленьких планет полностью теряли свою атмосферу и воду еще до того, как их цивилизации успевали развиться до современного уровня человечества, а подчас и вовсе до начала того, что можно было бы назвать цивилизацией. Другие, чуть большего размера, бывали сначала оснащены достаточно плотной атмосферой, но их орбита медленно, но неуклонно сужалась, в результате чего атмосфера все больше нагревалась и начинала быстрее терять молекулы. На некоторых из этих планет в ранние эпохи успевало развиться множество форм жизни – только затем, чтобы вымереть на поверхности оголяющейся и высыхающей планеты. Но в некоторых случаях жизнь, оказывается, способна адаптироваться к ухудшающимся условиям. Были, например, такие миры, где для сохранения атмосферы выработался биологический механизм, удерживающий ее посредством мощного магнитного поля, генерируемого населением планеты. В других мирах жизнь научилась обходиться вообще без атмосферы: фотосинтез и весь обмен веществ осуществлялся только внутренне посредством жидкостей. Последние остатки газовой оболочки планеты были сохранены в специальных растворах, хранящихся в объемных зарослях губчатой растительности, под землей меж густо переплетенных корней или покрытых непроницаемой мембраной.
Зачастую в мирах, достигших уровня современного человека, бывали применены оба этих биологических метода. Я позволю себе здесь описать только один, самый значительный, пример этих удивительных миров. В этом мире вся свободная атмосфера была утеряна задолго до появления разума.
Вступить в этот мир и ощутить его чужими чувствами и чужим восприятием его жителей было приключением, в некотором смысле более впечатляющим, чем все предыдущие. По причине отсутствия всякой атмосферы, даже в полдень небо было по-космически черным и звездным. По причине слабости гравитации, а также отсутствия сглаживающего действия воздуха и воды, а также космического холода на измятой и морщинистой поверхности, ландшафт состоял из горных складок, древних потухших вулканов, застывших потоков и горбов лавы и кратеров, оставленных гигантскими метеорами. Все это осталось практически в первозданном виде и не было выровнено ни воздействием атмосферы, ни ледниками. Постоянные движения планетарной коры раскалывали эти горы, образуя фантастические формы, похожие на торосы льда. На нашей с вами родной планете, где гравитация с огромной по сравнению с этим миром силой без устали тянет вниз все формы, такие тонкие, с нависающими сверху массами гребни и пики не устояли бы ни дня. Благодаря всё тому же отсутствию атмосферы, все открытые поверхности днем бывали ослепительно освещены солнцем, тогда как во впадинах и в тени – оставалось чернее ночи.
Многие долины превратились в бассейны, выглядящие так, словно бы заполнены молоком. На самом же деле поверхность этих озер была покрыта толстым слоем клейкой белой субстанции, препятствовавшей испарению жидкости. Вокруг этих водоемов и скапливались корни странных «людей» этой планеты, напоминавшие пеньки, остающиеся на месте вырубленного и очищенного участка леса. Каждый «пенек» тоже был «запечатан» белой клейкой субстанцией. Использовался каждый сантиметр почвы. Как нам довелось узнать, только очень незначительная часть почвы возникла когда-то в результате воздействия воды и воздуха, большая же часть была искусственного происхождения. Для этого было применено глубокое бурение и распыление. В доисторические времена, на протяжении всей «предчеловеческой» эволюции, борьба за участки почвы, крайне редко встречающиеся в этом мире скал, была одним из главных стимулов развития разума.
Днем эти способные к передвижениям растения-люди неподвижно стояли в долинах, образовывая группы, подставляя свои листья солнцу. В действии их можно было застать только ночью, когда они передвигались по голым скалам или суетились вокруг механизмов или других искусственных объектов – орудий их цивилизации. У них не было никаких зданий, никаких крытых убежищ от непогоды, ибо никакой погоды здесь вовсе не бывало. Но скальные плато и террасы были уставлены всевозможными предметами непонятного нам назначения.
Типичный человек-растение, как и мы, был прямоходящим. На голове у него имелся большой зеленый гребень, который либо складывался, становясь похожим на огромный лист салата латука, либо распускался, когда имелась возможность поймать солнечный свет. Из-под гребня глядели три сложных фасеточных глаза. Под глазами располагались три конечности-манипулятора, похожие на руки, зеленые и змеевидные, а в некоторых случаях еще и разветвленные. Стройный и гибкий ствол, заключенный в жесткие кольца, при наклоне скользящие друг относительно друга, внизу разделялся на три «ноги», позволявшие передвигаться. Кроме того, две из трех ступней играли роль рта. Они могли вытягивать сок из корней или поглощать сторонние тела. Третья стопа представляла собой орган экскреции. Экскременты очень ценились и никогда не выбрасывались бесцельно, а выводились через особое соединение между третьей стопой и корнем. В ногах же располагались органы вкуса и слуха. Поскольку на этой планете не было воздуха, то звук распространялся через саму поверхность земли.
Днем эти странные существа вели преимущественно растительный образ жизни, а ночью – животный. Каждое утро, после долгой и холодной ночи, все население планеты спешило к своим корням. Каждый индивидуум находил свои корни, подсоединялся к ним и так стоял весь жаркий день, распустив крону. До самого захода солнца он был погружен в сон, но не в глубокий сон без сновидений, а в некий вид транса, медитативные и мистические качества которого в будущем послужили утверждению мира в очень многих цивилизациях. Пока этот индивидуум спал, в его стволе бродили соки, перемещая химические вещества от корней к листьям, заряжая его кислородом и устраняя из организма шлаки. Когда солнце очередной раз скрывалось за скалами, на мгновение превращаясь в пучок огненных лучей, он просыпался, складывал листву, «запечатывал» свои корни, отделялся от них и отправлялся жить цивилизованной жизнью. Ночь в
