цветочной клумбой. Не теряя времени, старлей сиганул за окно. Приземление оказалось удачным. Прыгун огляделся по сторонам, высматривая возможных свидетелей его прыжка. Однако ни на улице, ни в окнах первого этажа отделения никого видно не было видно. Полундра как ни в чем не бывало сошел с клумбы и потихоньку побрел прочь, постепенно переходя на бег.
Припустив вниз по улице, Павлов едва замечал прохожих и проезжавший мимо транспорт. Он намеревался удалиться на значительное расстояние от ОВД. Сигнал «Кавасаки Ниндзя» заставил его вздрогнуть и быстро свернуть в первый попавшийся дворик.
– Сережа, куда ты? Погоди! – Знакомый женский голос заставил беглеца остановиться. В дворик на своем мотоцикле медленно въехала Юлия Баскалова.
– Я рада тебя видеть, – с улыбкой промолвила она. – Уже по второму кругу объезжаю отделения милиции. Представляешь, везде мне говорили, что никого похожего на тебя не задерживали. Так что же все-таки случилось на пирсе?
– Юля, это очень долго объяснять, – сказал Полундра. – Тебе опасно общаться со мной. Последствия могут оказаться самыми страшными.
– Да мне все равно, какие там будут последствия! Ты спас мне жизнь. И я тоже постараюсь тебя спасти, – решительно заявила спортсменка. – Садись на мотоцикл.
– Спасибо, – поблагодарил девушку старлей и сразу же предупредил: – Но только никому не говори, что ты меня видела.
Он сел позади Юлии. В ответ она снова улыбнулась и заметила:
– Сначала уедем отсюда. А потом уже разберемся, что к чему.
Баскалова вырулила обратно на улицу и прибавила газу. Мотоцикл помчался прочь.
27
Российскую военно-морскую базу покинули две дизельные подводные лодки. Они направились в сторону открытого моря, чтобы занять диспозицию в пяти-семи милях от сочинского побережья – именно там им предстояло нести боевое дежурство. Местонахождение каждой из них было определено экспертными расчетами. Последние базировались на предположениях лейтенанта Сергея Павлова. Также во внимание брались данные о маневренности известных беспилотных мини-субмарин. Ведь именно движение «беспилотки» следовало обнаружить.
Русские подлодки погрузились в районе базы. Весь путь следования они прошли в погруженном состоянии. Отдельные лица из командования предлагали сделать их дежурство надводным ради демонстрации силы. Однако в целом возобладали иные настроения. Дежурство осталось подводным, как и планировалось изначально. Нужно было заботиться о пошатнувшемся имидже Сочи и не нагнетать лишней паники в поредевших рядах курортников. С другой же стороны, пугать противника открытой демонстрацией силы представлялось делом бессмысленным. Следовало ведь не отпугивать, а, наоборот, приманивать террористов. А если уж не приманивать, то по крайней мере создавать видимость полного бездействия властей и силовых ведомств. Только продуманная закулисная игра позволяла дать положительный результат.
Преступников необходимо было обезвредить в самые сжатые сроки. Крайней точкой вероятной антитеррористической операции являлся канун прибытия в город инспекторов Международного олимпийского комитета. К тому времени, кровь из носа, требовалось собрать доказательства антироссийской диверсионной деятельности. Причем инспекционная комиссия МОК обязывалась удостовериться в их подлинности и полноте. Убедительно выглядеть в глазах инспекторов мог только целый комплекс улик вкупе с признаниями исполнителей и организаторов диверсий. Разрозненные факты, склеенные догадками и гипотезами, комиссию вряд ли бы устроили. Поэтому промедление с поимкой диверсантов считалось недопустимым. Слишком высокая цена стояла на кону.
Экипажи подводных лодок заглушили двигатели. На бортах обоих подводных судов господствовала полнейшая тишина. Работали сверхчувствительные сонары. Акустики внимательно «слушали» море. Задача перед ними стояла предельно простая. Нужно было засечь несанкционированное передвижение некоего подводного объекта и доложить об этом вышестоящему руководству. Начальство в лице контр-адмирала Владимира Галеева решало, как поступить с данным объектом дальше. Обе подлодки в принципе были готовы произвести торпедную атаку плавсредства-нарушителя. Однако на такое действие однозначно требовался особый приказ.
Тщательное «прослушивание» моря никак не давало желаемых результатов. Сонары были обращены в сторону нейтральных вод. Движение подводных объектов в данном районе не фиксировалось. Периодически засекались лишь надводные суда. Торговые и военные корабли, прогулочные теплоходы и спортивные яхты то и дело попадали в поле действия сонаров. Сведения о них передавались на базу. Наземные службы сверяли данные о каждом из этих судов. Ни одно из них большого подозрения не вызывало. Акустики понимали, что дежурство может затянуться надолго. Они мысленно готовили себя ко второй смене.
«Тишина» моря на самом деле была обманчивой. В зоне действия сонаров, у самого дна, практически бесшумно двигалась беспилотная мини-субмарина. Ее движение не отличалось высокой скоростью. Зато она чутко реагировала на подводные рельефы и автоматически подстраивалась под них. Подлодка шла по заданному программой курсу, доставляя к сочинским берегам смертоносный груз. Сонары вполне отчетливо прочитывали большинство изгибов морского дна. Однако субмарина оставалась для них невидимой.
В том, что диверсантское судно не попало в поле внимания российских подводных лодок, не было ничего странного. При создании данного плавсредства использовались самые современные наработки американских ученых. Среди них – технологии, применяемые в сверхновых моделях авиации США. В частности, мини- субмарина была оснащена оборудованием, близким по своим параметрам к оборудованию самолетов «Стелз». Именно оно способно рассеивать и поглощать сигналы сонаров, превращая судно в почти совершенную «невидимку» для акустиков.
Оставаясь незамеченной, беспилотная субмарина прошла в нескольких милях от дежурных подлодок. Сонары в ее отношении оставались глухими и незрячими. Капитаны обоих российских судов докладывали контр-адмиралу Галееву, что все спокойно. Владимир Денисович негодовал оттого, что не понимал ситуацию, и подтверждал приказ о продолжении боевого дежурства.
28
Надвигалась ночь. Сумерки опустились на побережье и море. Где-то за горизонтом догорали последние лучи красного солнца. На берегу вспыхивали огни гостиниц, массы заведений, предназначенных для отдыха и развлечений. Отголоски музыки и радостных возгласов доносились из прибрежных ресторанов, баров, кафе. Ночная жизнь в Большом Сочи только начиналась и еще не успела набрать обычного размаха.
В двух милях от суши стоял небольшой катер. На нем не было ни музыки, ни ликующих возгласов. Даже сигнальные огни горели сиротливо тусклым светом. Два военных моряка молча сидели за мониторами слежения. На экраны была выведена картинка, передаваемая подводными веб-камерами. Инфракрасная подсветка делала изображение более выразительным.
Камеры не располагались непосредственно под катером. Командование решило не подвергать моряков излишнему риску. Риск и без того был велик. Ведь несколькими кабельтовыми восточнее находилась точка предполагаемой диверсии. Именно там специалисты и установили всю необходимую для слежения аппаратуру. В случае появления в этом районе подозрительных судов либо людей наблюдатели обязывались срочно связаться с базой. До прибытия основных сил они должны были действовать с учетом конкретных обстоятельств.
Слежение результатов не давало. Моряки периодически регулировали камеры, пытаясь выхватить из подводной тьмы большее количество объектов. Ничего нового, кроме привычных водорослей и залежей мусора, на мониторах не появлялось. Но приказ есть приказ. Оба наблюдателя продолжали всматриваться в экраны. Чтобы как-то скрасить рутину и победить дремоту, один из моряков достал термос и наполнил две большие кружки крепким бодрящим кофе.
– Ну и работенка нам сегодня досталась, – с некоторым сожалением промолвил он, передавая кружку напарнику.
– Работа как работа, – не согласился с ним товарищ. – Не хуже и не лучше, чем любое из обычных заданий.
– А если террористы объявятся? – уточнил первый.
