Регистрация много времени не заняла, и минут через пятнадцать Скат открывал дверь трехместного номера. Бросив сумки на пол, спецназовцы разделись и без особого интереса осмотрели номер – точно такой же, безликий и казенный, можно увидеть в любом конце света: кровати, стол, стулья, встроенный гардероб, телевизор и прочая мелочь.
– Крыша над головой есть, теперь бы пожрать чего… – мечтательно заявил Троянов, падая на застланную красивым покрывалом кровать. – Меня один прапор как-то, помню, салом угощал: прослоечки, лавровый листочек, чесночок, тмин, а запах – м-м, умереть не встать!
Орехов, не говоря ни слова, принес из коридорчика свою сумку и, вжикнув «молнией», начал извлекать из тряпочного нутра какие-то коробочки, банки и свертки.
– Ну, брат, нет слов! – Мичман вскочил с кровати и загоревшимися глазами окинул стол, на котором тесной семейкой были разложены консервы, копченая колбаса, сыр, гора какой-то зелени и необычного вида хлеб, похожий на длинный французский батон. Троянов потянулся к колбасе, но майор укоризненно покачал головой.
– Ты бы хоть руки помыл. А еще культурной Европой считаешься…
– Никаких Европ не знаем, барин, с-под Рязани мы… – Тем не менее Троянов послушно отправился в ванную, и вскоре все трое подсели поближе к столу. Уговаривать никого было не нужно – последний раз перекусывали, наверное, часов восемь назад.
– Так что теперь делать-то будем, мужики? – Орехов выпил полный стакан минералки и со вкусом закурил сигарету. – Знать бы еще, кого там грохнули… Если нас опередили и та «Скорая» увезла нашего Ковальского, то дело труба. Как говаривал товарищ Копелян: «Это провал… – подумал Штирлиц».
– Кого там грохнули, я не знаю, – задумчиво проговорил Скат, – могу только догадываться. Но одно могу сказать вам точно – на носилках был не Ковальский…
Глава 13
– С-сука! Вот же сука, а… – Стас с силой ударил основанием ладони по пластиковой панели автомобильной «торпеды», вымещая переполнявшие его злость и раздражение на ни в чем не повинном «Мицубиси». – Вот скажи ты мне, как он мог Петра засечь, а? Он ведь, собака, спать должен был, спать! А он мало того, что придурка этого засек, так еще и вырубил его как пацана, как безмозглого теленка на бойне…
– Да ладно тебе, что теперь-то нервами бренчать… – Малышев, заложив сцепленные ладони на затылок, с усилием потянулся, зевнул и посмотрел на бесшумно бежавшую по циферблату автомобильных часов секундную стрелку. – Подумаешь, одним бойцом меньше стало. Так доля наша автоматом увеличилась. Нет худа без добра.
– Доля, – сквозь зубы зло процедил Воронин. – Чтобы эту твою долю получить, надо эту падлу с его чемоданчиком найти… Вот скажи ты мне, где он теперь может быть?!
– Ну, думаю, не так уж и много мест, куда он мог рвануть, – Малыш чуть насмешливо прищурился и посмотрел на шефа, напоминавшего в эти минуты сердито клокотавший самовар. О самоваре Малышев имел весьма смутное представление, но, по его мнению, тот должен был ворчать именно так – много искр, пара и мало толку. – Здесь не сибирская тайга, а он не кержак, чтобы ружье на плечо вскинуть и в глушь податься. На нем теперь труп висит, а с таким довеском он ни в аэропорт, ни на вокзалы не сунется. Остается не так уж и много путей-дорог…
– Ну да, всего-то сотня-другая, – мрачно возразил Стас и, щелкнув зажигалкой, густо задымил сигаретой. – Насчет аэропортов я бы так категорично не говорил. Он ведь мог и не один комплект документов иметь, а все десять… Ох, и достану я его! Я ему…
– Что толку дороги считать и грозиться, – флегматично сказал Малышев. – Тут, как в старом анекдоте, трясти, то есть искать надо. А стрелочка-то вон, бежит и бежит…
…Воронину казалось, что они предусмотрели буквально все. Было точно определено местонахождение этого самого пана Ковальского. Во время съемки «телесюжета» были зафиксированы все подходы к снятому беглецом домику, были учтены все зоны, закрытые для объектива телекамеры, установленной на одном из столбов рядом с центральной гостиницей. С учетом всех нюансов был разработан план, согласно которому группа по возможности скрытно подъезжала к туркомплексу и укрывала свой «Мицубиси» в одном из глухих переулков. Стас и Малыш должны были оставаться в микроавтобусе, а Петр отправлялся к японскому домику Ковальского. «Оператор» отправлялся первым не случайно: Петр имел в своем прошлом некоторое знакомство с миром, в котором весьма высоко ценится умение легко открывать любые замки и проникать в любое помещение. Правда, за это знакомство пришлось заплатить несколькими годами свободы, получив взамен бесценный опыт и несколько пустяковых синих наколок на руках и на теле…
Время было выбрано достаточно позднее, чтобы быть уверенным, что объект спит, что называется, без задних ног. Петр должен был подобраться к дому с тыльной, глухой стороны, аккуратно, без шума вскрыть дверь и войти в здание. Затем следовало отыскать спальню, убедиться, что Ковальский спит, и подать сигнал оставшимся в машине. Далее планировалось, что они втроем тихо скрутят сонного пана, отволокут пленника к машине и потом отвезут на территорию старого рыбозавода, где полячка можно было допросить без всякого опасения и помех. Воронин с подельниками даже не поленился наведаться на тот самый чертов завод и убедиться, что он действительно заброшен и можно смело везти туда будущего пленника. Все было точно рассчитано, все должно было получиться, и вот на тебе! По выражению Малыша, «вот такая вот фигня случилась почему-то…».
Воронин явственно, так, словно на месте Петра был он сам, представлял, как тот тенью проскользнул на задворки дома, где над дверью красивой веранды тускло светилась желтоватая лампочка, и начал возиться с замком. Замок оказался простеньким, жалу тонкой отвертки, приспособленной под отмычку, поддался без проблем, легонько щелкнув в ночной тишине. Вот Петр проходит по узенькому коридору, куда выходят двери ванной комнаты, туалета, а в торце чуть светлеет проем, ведущий в холл. Там, в холле, лестница, ведущая в спальни, расположенные на втором этаже. Нигде нет ни полоски света, весь дом тих и спокоен. Пан Ковальский, вероятно, смотрит второй сон. А может быть, и третий…
Петр осторожно входит в холл… И получает жуткий удар металлической клюшкой для гольфа по голове. Затем еще один… В том, что удар был нанесен клюшкой, Стас был уверен на сто процентов – спортивная «железяка» со следами крови валялась рядом с Петром, которого Воронин и Малыш обнаружили лежащим в луже крови минут через тридцать после того, как «оператор» отправился к дому, самоуверенно пообещав, что «все будет чики-поки!».
«Вот тебе и «чики-поки», – с непреходящей злобой размышлял Стас, – влетел наш матерый медвежатник, как зеленый фраер… Вроде так они лохов кличут. Или так говорили лет сорок назад? Да какая к хренам разница! Не о том думаешь, капитан, не о том…»
О том, что же было в доме дальше, вспоминать не хотелось.
…Воронин опустился рядом с Петром на одно колено, прислушался к неровному хриплому дыханию и легким движением приложил два пальца к сонной артерии. Почувствовал слабую, но размеренную пульсацию, нахмурился и негромко произнес:
– Живой, однако…
– Стас… ты же понимаешь, что мы не можем с ним возиться. Куда мы его денем? – В густом полумраке лица Малышева было не видно, но Воронин отчетливо слышал, как тот нервно усмехнулся. – Или будем «Скорую» вызывать?
Стас представил, как они звонят, как приезжают эскулапы и спрашивают, что же тут случилось. А они с Малышом начинают с улыбочками и поклонами рассказывать, как совершенно случайно зашли ночью в чужой дом и их товарищ – тоже, разумеется, совершенно случайно! – ударился головой о железную кочергу. Два раза… Затем в голове промелькнули несколько кадров из неведомого старого фильма: цепь немецких автоматчиков, лай яростно рвущихся с поводков овчарок и двое красноармейцев, один из которых из последних сил тащит на плечах раненого товарища. Конечно же, комиссара. И комиссар, как и положено по законам жанра, истекает кровью и хрипит: «Брось меня, Петро…Уходи один!» Бред собачий. Можно подумать, на той войне они всех раненых к своим тащили! Генералов еще туда-сюда, а уж простого мужика… А у разведчиков и диверсантов и вовсе были особые правила, которые, кстати, и сегодня никто не отменял. Если ты ранен, если ситуация складывается так, что ради твоего маловероятного спасения нужно рисковать жизнью остальных и выполнением задачи…
– Нет, «Скорую» вызывать не будем. – Воронин поднялся с колен, неторопливо выудил из кармана
