понимали: могучие эльфы безнаказанно ломают любимую игрушку Черного! Из чего следовало, что когда доломают, обратят раздраженное внимание на собственно врагов! И мало не покажется.
Битва прекратилась. Стены крепости трещали и помаленьку осыпались, с гигантской высоты в воду Великой реки летели каменные зубцы и крохотные черные фигурки… а весь отряд стоял в тесном кольце, делясь с провидицей, кто чем мог, в основном, конечно, теплом и дружеской поддержкой. И только Вьехо видел, какие магические вихри крутились в живом круге — и что они там, кстати, творили! Магия тащила из тела в тело живое тепло, клочки аур, генетический материал, наследственную память, болячки всякие, еще какой-то мусор… и распределяла поровну между всеми! Вот теперь точно у отряда будет одна на всех судьба! Не зря в многочисленных эльфийских балладах воспевалась именно эта магическая фигура! Тесный круг друзей неожиданно оказался опасным построением!
— Ваши старания тщетны! — ясным голосом сказала провидица. — Сказано в легендах: если «Лебедь» коснулся вод — нести ему кого-то за Внешние моря! Так предначертано, и так будет! И я уже слышу шум вечно зовущего моря…
— Скажи, пока не ушла! — кротко попросил командир. — Что за колдовство на Маин? Ты же поняла, я знаю!
— Мой мудрый, мудрый командир! — злорадно произнесла эльфийка. — Оказывается, есть кое-что, и тебе непонятное? На Маин — древнее колдовство! Самое древнее, дурачок! И оно — не снимается! Разве трудно догадаться?
Несокрушимые ворота твердыни распахнулись, и оттуда сплошным потоком хлынули защитники. Никто не хотел погибать под руинами крепости! Качнулась и рухнула главная башня. Сплошная стена врагов вокруг отряда стала какой-то подозрительно редкой. Бесчисленные полчища Черного Властелина таяли, как снег на южном солнце.
Маленькая эльфийка пошатнулась и вцепилась в руку командира. Потом с трудом выпрямилась.
— Я ухожу, мой командир! — жалобно сказала она. — Поцелуй меня на прощание!
Она развернулась к нему, вся потянулась вверх, запрокинула бледное лицо, приподнялась на цыпочки… и все равно не смогла достать его губ, уж очень статным был командир.
— Да поцелуй ты ее хоть на прощанье, командир! — шмыгнул носом предводитель троллей. — Трудно тебе, что ли? Ну что случится от одного поцелуя?
Но командир пребывал в сомнении. Он точно знал, что может случиться от поцелуя! Конечно, дети! Может, у других рас для этого требовались более решительные действия, но вот эльфийке… эльфийке в самом детородном возрасте, да к тому же волшебнице, да еще и провидице, да настроенной столь решительно, да в момент наивысшего нервного потрясения и расстройства чувств — как раз ей достаточно было малейшего образца наследственной ткани избранника, чтоб — раз! — и понести… Вот такова была одна из неафишируемых оборотных сторон владения магией. Не зря о холодности эльфиек слагались легенды бардами иных рас. А как тут не быть холодной, если любое воспламенение чувств чревато?!
Но Оксаниэль собиралась уходить за Внешние моря, и ей было все равно.
— Не, вы, дураки, без моей помощи никогда не решитесь! — буркнул наконец старшина гоблинов, деловито обошел эльфийку, обхватил ее за ноги и приподнял, насколько смог. — Целуй его, дева, уж я подержу!
Командир хмыкнул и легко подхватил провидицу на руки.
— Ты бы еще свечку взялся держать! — бросил он гоблину странное обвинение, непонятно с чего сравнив эфирно-хрупкую эльфийку с восковым огарком. — Без тебя обойдемся!
И наконец это случилось.
Сестры-маркетки радостно хлопнули друг дружку по ладоням, и кое-кто из юных эльфов, неразумно побившихся с ними об заклад, приуныл.
Потом рухнули остатки стен на противоположном берегу. Потом прошло еще сколько-то времени. Потом эльфийка слабо шевельнулась и спросила:
— Крепости нет?
— Нет, — вздохнул командир.
— А я есть?
— Истинно так.
— А почему?!
— Видимо, твоего упрямства и выдающихся суицидальных наклонностей все же недостаточно, чтоб отправить за Внешние моря весь отряд! — проворчал командир и опустил провидицу на камень. — Ты жива, Оксаниэль. Прими это как аксиому!
Эльфы содрогнулись, заслышав в незнакомом слове зловещий смысл, и стали осторожно отодвигаться. Только командир остался бесстрашно поддерживать эльфийку под руку.
— Прости великодушно мое невежество — но что за болезнь аксиома? — деликатно прохрипел старшина гоблинов доблестному Элендару в ухо.
— Перст судьбы, — тихо обронил он.
— А что ж тогда ее корежит?
— А вот представь себя на месте некой дамы, воспринимающей жизнь как мучение! — язвительно прошептал эльф. — И наконец она свершила подвиг ценой своей жизни, вот-вот должна отплыть в блаженные кущи Заморья, трепещет в предвкушении исхода — а вместо этого обнаруживает, что жива, и будет жить, и к тому ж беременна тройней! Каково?! Кстати, Тайфун, за тобой дара пророчества ранее не наблюдалось? Так знай — теперь он есть! Именно ты ляпнул про детишек тройнями, то многие помнят!
Гоблин подумал, подумал, несдержанно гоготнул — но страшным усилием воли задавил смех. Несчастную бледную эльфийку было искренне жалко.
— Я слышу шум вечно зовущего моря! — упрямо заявила провидица, высвободила свою руку и медленно пошла к воде.
— И я слышу, — озадаченно признался предводитель троллей, крутя головой.
— Друг мой! — всполошился старшина гоблинов. — А ты жив ли? Осмотри себя немедля! Вдруг подцепил где наконечник копья под лопатку, да не заметил по горячке? Вы, каменношкурые, когда чуткие до обид, а когда бесчувственные до бессовестности…
— Я тоже слышу шум моря! — раздраженно сказал командир. — Кто еще?
Он задумчиво оглядел бледные лица, огромные круглые глаза… махнул рукой и скомандовал походное построение.
— Друг мой Элрахиль! — буркнул он, отвернувшись. — Да объясни ты этим. Что-то у меня со всетерпением проблемы. Как будто иссякает.
— Все слышат шум моря, — раздался за его спиной мелодичный успокаивающий голос юного эльфа. — Потому что оно рядом! Вот за этой каменной грядой волны бьют в берег уж которую тысячу лет! Рыбакам этот шум привычен, ничего мистического они в нем не находят, так, может, и нам не повредит?
Провидица упрямо стояла у кромки воды и смотрела на флагманский «Лебедь». В теории он был способен находить путь к Внешним морям по любой воде — но то теория, а как на практике пробиться, если русло завалено неподъемными каменными блоками, и водоем оказался бессточным? Для погибших эльфийских воителей, понятно, без разницы, веком раньше или позже оказаться в Заморье, и за такой срок «Лебедь» отыскал бы щелку, но провидица на свою беду осталась живой. А живой сто лет на берегу не простоишь, и на «Лебеде» не высидишь. Провидица, видимо, это тоже понимала, но упрямство было гораздо сильнее понимания.
Отряд выстроился походным ордером. Вот уже старшина гоблинов и предводитель троллей, привычно переругиваясь, отправились к доблестному Элендару за справедливым судом по какой-то ерунде. Вот новое старшее по очередности древо получило приказ выдвигаться в дальнее охранение и выразило по этому поводу чувство, противоположное радости… а провидица всё стояла у воды.
— Вьехо! — раздался обеспокоенный голосок Маин. — Вы опять Оксаниэль обидели?
— Ее не мы, ее судьба обидела! — сердито сообщил командир. — Надо же, какая пакость: и далее жить надо! Ну разве не горе?
Девочка озадаченно подумала.
