раньше, чем ты, Макар Капитонович, успел кинуть свои консервы… В любом случае, у нас есть пара часов, пока они продолжат нас ловить…
–?С чего такая уверенность? – Локис тоже поднялся на ноги, готовясь продолжить бег.
–?Сам литовец, поэтому знаю наверняка, – усмехнулся Айдас. – Это вы, русские, обожаете геройствовать, поэтому и слывете во всем мире сумасшедшими. А литовца черта с два заставишь рисковать жизнью без особой надобности… Так что, пока не прибудет группа разминирования, полиция будет только охранять дом. К тому же, судя по крикам, кому-то досталось этой миной по голове… Еще один повод быть осторожным. Но валяться не имеет смысла, надо уходить как можно дальше.
–?Куда уходить-то? – равнодушно спросил Бузько, приподнимаясь на локтях. – Наши физиономии наверняка висят на всех заборах… И награда назначена. Так что первый же добропорядочный лабус продаст ни за грош.
–?Вот что, дед, – решительно проговорил Круглов. – Ты можешь сколь угодно долго разводить тут теорию загибания гвоздя, но у нас есть задание доставить тебя в Москву…
Петро вдруг осекся и быстро взглянул на недовольно скривившегося Локиса. Еще на базе было решено, что никто не должен знать, что они кадровые военные и выполняют чей-то спецзаказ. Хотя все прекрасно понимали, что долго скрывать это не удастся.
–?В общем, надо идти, Макар Капитонович, – примирительно закончил Круглов, протягивая руку старику, чтобы помочь подняться. – Очень надо…
Старик нехотя поднялся на ноги.
–?Вы хоть знаете, в какую сторону идти? – спросил он, стягивая с плеч перепачканный за эти несколько дней пиджак. – А то твердите без конца – «надо уходить», «надо отрываться»… А куда именно отрываться, никто и не знает.
–?Вообще-то собирались в сторону Белоруссии, – неуверенно проговорил Локис. – На российской границе нас наверняка будут «пасти»…
–?А на белорусской «пасти» не будут? – насмешливо спросил Бузько. – Если уж куда и уходить, то только к латышам. Они, конечно, такие же лабусы, но зато там безопасней… Кстати, а где мешок с продуктами?
Разведчики растерянно переглянулись. С того момента, когда они спешно спрятались в тайнике мансарды, и до того, как они оказались на этой маленькой лесной полянке, никто из них ни разу не вспомнил о вещмешке, который им собрал Винславас.
–?Понятно, – брюзгливо поджал губы Бузько и, ничего больше не сказав, зашагал в лес. Трое мужчин последовали за ним.
История с оставленным второпях на хуторе мешком с провизией была Макару Капитоновичу по меньшей мере неприятна. Не из-за того, что на неопределенный срок все четверо лишались еды – это было само собой разумеющимся, а скорее из-за того, что ему, как и большинству людей, доживших до столь преклонного возраста, не нравились никакие перемены. Сначала его вырвали из привычной жизни, которую до распада Союза вел пенсионер республиканского значения, ветеран войны, почетный чекист и прочее. Потом не дали спокойно жить как «человеку второго сорта», потом вообще посадили в тюрьму как опасного преступника. Но не успел он свыкнуться с тем, что ему суждено умереть в камере, а не в родной квартире, как ему опять надо привыкать к новой роли – беглого арестанта, на старости лет слоняться голодным по лесам и смотреть, как незнакомые еще вчера молодые люди все делают не так, как надо. Он уже не отдавал себе отчета в том, что его старческое занудство заслоняет главное – что эти три молодых парня, по сути, спасли его от нелепой смерти в чужих застенках. Подумаешь, продукты потерялись в суете…
Кроме того, Бузько раздражало и то, что он не все происходящее понимал. Если он вполне уяснил роль Локиса и Круглова, то зачем с ними увязался Гирдзявичус? Отслуживший почти три десятилетия в органах, Макар Капитонович «заболел» той самой, очень распространенной среди оперативников болезнью, при которой начинаешь подозревать всех и каждого. Литовца он подозревал в том, что он не тот, за кого пытается себя выдавать.
Какое-то время Макар Капитонович шагал молча, не разбирая дороги, продираясь сквозь заросли и сердито при этом сопя. А потом, сам того не замечая, принялся ворчать. Ни в чей-то конкретный адрес, а вообще. Доставалось всем: от президента Литвы до современной молодежи, у которой в голове только «ветер, секс и наркотики». И при этом «никакого уважения к старости». Разведчики предпочитали молчать, чтобы не раздражать старика еще больше, но и это не нравилось Бузько. Ему требовалось, чтобы ему возражали.
Через пару часов почти бессмысленного плутания по лесу группа вышла к роднику. Неподалеку проходила дорога. Измученные жаждой беглецы с удовольствием умылись и напились прохладной воды. Бузько, который ни за что на свете не хотел показать десантникам, и в особенности литовцу, что он устал и ему требуется определенное время на отдых, первым объявил, что пора идти. И тут же увидел сочувственные взгляды Локиса и Круглова.
–?Макар Капитонович, – проговорил Володя, даже не совершая попытки подняться. – Может, еще передохнем? Все-таки вам не двадцать лет…
Эта последняя фраза заставила старика выплеснуть наружу всю ту язвительность, которую он так и не сумел излить за эти дни.
–?Что, сдулись, супермены хреновы? – презрительно стрельнув взглядом по распластавшимся на траве мужчинам, бросил он. – Всего-то километров пять-семь прошли – и что, лапки кверху и скулить? А ну, подъем, оглоеды! Я вас научу Родину-мать любить!
Макар Капитонович распалялся все больше, повышая голос до крика. И вдруг умолк. Со стороны лесной дороги послышался нарастающий звук мотоциклетного мотора.
–?Молчать! Тихо! – скомандовал он, хотя никто, кроме него, ничего не говорил. Звук приближался к поляне с родником. Уже отчетливо было слышно, что едет не один, а несколько мотоциклов.
–?В лес! Быстро! – скомандовал Локис и первым спрятался за ближайшим деревом. Остальные, включая Бузько, у которого, видимо, открылось второе дыхание, залегли в кустарнике. Спустя несколько минут к роднику на трех мотоциклах «BMW R32» выехало человек десять в форме гитлеровской армии. На турелях всех трех мотоциклетных колясок были установлены ручные пулеметы «МГ-40». Кое у кого из «немцев» на груди красовались «железные кресты», боевой орден вермахта. Все десятеро громко, но фальшиво горланили: «Ах, майн либер Августин, Августин, Августин…»
Это было настолько неожиданно, что Локис на какое-то время потерял дар речи. Он смотрел на эту вакханалию и чувствовал, что после того, как они чудом ушли от погони литовских спецназовцев, он теряет ощущение реальности. Переведя взгляд на лежащего рядом Круглова, Владимир понял, что, судя по вытянутому от изумления лицу сослуживца, тот испытывает такой же шок. «Если Петя видит то же самое, что и я, – мелькнула у Володи мысль, – значит, все не так уж и скверно. Во всяком случае, как сказал герой одного «мультика», сообща только гриппом болеют, а с ума сходят исключительно поодиночке…»
Между тем «немцы», самому старшему из которых на вид было не больше двадцати – двадцати двух лет, заглушили двигатели своих мотоциклов и разбрелись по полянке, о чем-то переговариваясь и изредка довольно хохоча. Язык, на котором они при этом разговаривали, показался Владимиру каким-то странным. Во всяком случае, на классический немецкий язык, который преподают в школах, он был мало похож.
–?Что это? – одними губами спросил Петро, продолжая удивленно таращиться на резвящихся «гитлеровцев».
–?А черт его знает, – признался Локис и тут же с тревогой спросил: – А где старик? Как бы у него от этого представления нервишки не сдали. Чего доброго, кинется на этих «фрицев»…
–?Да ну, брось ты, – не слишком уверенно ответил Петро, – на дурака-то наш Капитоныч вроде бы не похож… Слушай, а может, где-нибудь поблизости кино снимают?
–?Может быть, – с сомнением в голосе проговорил Локис, продолжая наблюдать за странными «немцами», которыми руководил худой долговязый тип с несообразно длинными, как у орангутанга, руками и такой же рыжий, как этот примат. Он был одет в серый мундир с витыми белыми погонами. Десантники плохо разбирались в званиях гитлеровской армии, но обратили внимание, что остальные «немцы» без тени насмешки с почтением обращались к худому «герр оберст».
–?«Оберст» – это полковник, – прошептал Локис, вспомнив старые фильмы про войну. – Ну, совсем заигрались ребята…
