автор влюблен в Италию, в ее искусство, свет, природу, города, в ее национальную кухню и даже в ее вина.
— Вам наверняка известно, что примерно за полгода до гибели мистер Монтегю унаследовал очень крупную сумму денег, — спокойно произнес он. — А знаете ли вы, как он собирался ее использовать?
Наступила долгая пауза. Пауэрскорт заметил, что руки миссис Розалинды Бакли крепко стиснули подлокотники кресла, в котором она сидела. В тишине слышалось отчетливое тиканье часов, доставшихся леди Люси от деда. Вдалеке раздался плач — похоже, кто-то из детей свалился с лестницы.
— Знаю, — обронила она. И вновь замолчала. Пауэрскорт ждал. Плач вдали постепенно сошел на нет: видимо, ушибленного ребенка отнесли в детскую на верхнем этаже. А Пауэрскорт все еще ждал. Потом его терпение кончилось.
— Позвольте мне помочь вам, миссис Бакли, — заговорил он, глядя прямо в ее большие карие глаза. — Пожалуйста, поправьте меня, если я ошибусь. Я думаю, мистер Монтегю собирался купить дом или виллу в Италии. Возможно, он уже купил ее. Где-нибудь в Тоскане — это, наверное, были его любимые края. Он замечательно писал о Тоскане и особенно о Флоренции. Может быть, где-нибудь между Флоренцией и Сиеной?
Наступила очередная долгая пауза. Похоже было, что Розалинда Бакли вот-вот заплачет.
— Вы абсолютно правы, лорд Пауэрскорт, — грустно призналась она. — Два месяца тому назад Кристофер, то есть мистер Монтегю, купил виллу в холмах, неподалеку от Фьезоле. Он собирался писать там свои книги.
Пауэрскорт почувствовал, что задавать вопросы становится все сложнее.
— И вы хотели поселиться там вместе с ним, миссис Бакли? — мягко спросил он. — В тех холмах, откуда открывается такой прекрасный вид на соседние горы?
На сей раз паузы не последовало.
— Да, — с вызовом сказала она. — Конечно, я этого хотела.
Пауэрскорт подумал, что они были бы там очень счастливы — Монтегю, наверное, писал бы свои статьи где-нибудь в тени под деревом, а миссис Бакли возилась бы на солнце в саду, ухаживая за цветами. Но теперь начиналась самая непростая часть беседы.
— Боюсь, что мне все-таки придется поговорить с вами о муже, миссис Бакли, — сказал он. — Это не займет много времени.
Розалинда Бакли понурила голову. Пауэрскорт не понял, что это — стыд или приглашение продолжать.
— Мистер Бакли знал о вашей дружбе с мистером Монтегю?
Миссис Бакли по-прежнему не поднимала головы, разглядывая узор на ковре Пауэрскорта.
— Знал, — сказала она.
— Давно ли он узнал о ней?
— С месяц назад или чуть больше.
Стало быть, примерно за неделю до смерти Монтегю, сообразил Пауэрскорт. Всего лишь за неделю. Но этого хватило бы, чтобы составить план.
— Вам известно, как он раскрыл ваш секрет? — мягко спросил он.
— По-моему, он нашел на моем столе письмо от Кристофера, — печально сказала она, наконец подняв глаза на Пауэрскорта. — Он не имел права читать его.
— Разумеется. — Пауэрскорт поспешил выразить сочувствие. — Могу я спросить, какова была его реакция? — произнес он самым вкрадчивым тоном, на какой только был способен.
Розалинда Бакли ответила ему еще тише. Пауэрскорту пришлось податься вперед, чтобы разобрать слова.
— Он сказал, что высечет нас обоих, — прошептала она. — Хотя мой муж и юрист, в ярости он бывает страшен. — Розалинда Бакли содрогнулась. — Он сказал, что поведение Кристофера недостойно джентльмена.
Интересно, подумал Пауэрскорт, стоит ли задавать следующий вопрос? Но кажется, выбора не было.
— Вы знаете, где находился ваш муж, когда был убит Кристофер Монтегю? — спросил он.
— Мне очень хотелось бы помочь вам выяснить это, лорд Пауэрскорт, — ответила она, — но я не могу. Видите ли, с того самого дня, как мой муж узнал о нашей с Кристофером дружбе, он не приходил домой. С тех пор я его вообще больше не видела.
Когда она ушла, Пауэрскорт растянулся на диване. Черт побери, сказал он себе, совсем из головы вылетело. Я ведь забыл спросить ее о завещании Кристофера Монтегю! Унаследовала ли она все его деньги? А дом в тосканских холмах? Потом он задумался о ее словах в конце разговора, когда он спросил, где был ее муж во время убийства. «Мне очень хотелось бы помочь вам выяснить это», — сказала она. Чем продиктован такой ответ — простой вежливостью? Или она имела в виду, что хочет обвинить своего мужа в смерти Монтегю и избавиться от него раз и навсегда?
«Мне очень хотелось бы помочь вам выяснить это».
11
Орландо Блейн взял две картины, стоящие у стены в Большой галерее, и перенес их к окну, поближе к свету. Одной из них был «Портрет знатного венецианца» Джорджо да Кастельфранко, известного всему миру под именем Джорджоне. Другой — «Портрет знатного венецианца», выполненный Орландо Блейном в манере Джорджо да Кастельфранко, известного всему миру под именем Джорджоне. За окошком в левом верхнем углу композиции маячили смутные очертания дворца венецианского дожа, а справа от него — острога. В самой комнате, за конторкой, стоял человек в темной одежде. На конторке лежала книга, похожая на бухгалтерскую. В правой руке человека, покоящейся на книге, был зажат голубой мешочек, по всей видимости, с деньгами. Венецианец смотрел в сторону, на художника, точно Джорджоне — или Орландо Блейн — задолжал ему немалую сумму и не успел погасить долг вовремя.
Две картины были совершенно неотличимы, за одним исключением. Орландо легонько прижал большой палец к поверхности оригинала, стоящего слева. Краска на ней была твердой — за четыреста лет она успела как следует высохнуть. Потом он проделал то же самое с правой картиной. Здесь краска была мягкая. Процесс высыхания следовало ускорить. Завтра он сунет фальшивого Джорджоне в специально оборудованную на конюшне печь.
Затем он нанесет на картину слой клея, а когда клей высохнет — слой лака. После этого два портрета должны стать абсолютно идентичными. Орландо пользовался только теми красками, какие существовали во времена Джорджоне. Он проверял это по разным книгам, имеющимся в библиотеке, от труда Вазари «О технике» до работы Чарлза Истлейка «Методы и материалы, применявшиеся великими живописцами и их учениками», и был уверен, что никто из так называемых экспертов не сможет отличить подделку от оригинала. Через три дня его тюремщики снизу заберут подделку и доставят ее по месту назначения — куда именно, он не знал.
Оригинал останется в Большой галерее еще на неделю-другую, чтобы исключить риск случайной замены новой картины на старую. Затем он тоже покинет тюрьму Орландо и отправится Бог весть куда. Плененный художник подозревал, хоть и не знал наверняка, что оригинал уже продан, однако невезучий покупатель в конце концов увезет домой не Джорджоне, а Орландо. Дальнейшая судьба оригинала также была покрыта мраком.
— Давайте рассмотрим все возможности, — сказал Пауэрскорт. — Выходит, что смерть Кристофера Монтегю была выгодна многим — на мой взгляд, даже чересчур многим. — Джонни Фицджеральд и леди Люси сидели на диване, Пауэрскорт — в кресле у камина. Над Маркем-сквер сгущались сумерки.
— Правильно, — весело подтвердил Фицджеральд. — Предлагаю начать с самого очевидного кандидата — Хораса Алоизиуса Бакли, юриста из фирмы «Бакли, Бригсток и Брайтуэлл», рогатого мужа Розалинды. Снедаемый ревностью, он решается на убийство Кристофера, своего более молодого соперника.
