В процессе бурного вечера выяснилось, что зовут ее ярко и сексуально – Нора. А еще оказалось, что идея «зачистки территории» с помощью голых тел, заказанных в развлекательных фирмах, пришла не только в его гениальную голову, но и в Норину.
Что это – родство душ?!
На данном этапе его устроила бы и простая телесная близость.
Когда Дина и Лев умчались наверх, чтобы остановить кровавый потоп, Клим быстро сообразил, что нужно поворачивать ситуацию в свою пользу.
– Мальчишки и девчонки! – громко обратился он к труженикам шеста. – А давайте-ка гуськом, в темпе ламбады, топаем на выход, покидаем эту страшную квартиру, освобождаем территорию, топаем, топаем, топаем! – Для убедительности он замахал руками, указывая на выход.
– За нами машины еще не приехали! – загалдели «тела». – Мы что, пешком отсюда попремся?!
– А мы вот что сделаем! – Клим натянул пуловер, сброшенный во время танца, сбегал в комнату к Левину и вернулся со своей барсеткой. Выхватив из кожаного нутра пачку евро, он помахал деньгами в воздухе. – Я плачу вам шесть тысяч евро за то, что вы всей толпой, в стрингах, аллюром добежите до Красной площади и станцуете там танец с саблями из балета «Спартак».
Двадцать пар жадных рук взметнулись вверх, чтобы забрать у него деньги.
– Вот и договорились, – обрадовался Клим. – Не забудьте – танец с саблями из балета «Спартак». Если в завтрашних новостях не появится сюжет о вашей выходке, из-под земли вас достану и отниму деньги!
Нора хохотала, глядя, как девицы напяливают лифчики, а парни пересчитывают на ходу деньги.
– А где же они сабли возьмут? – загибаясь от хохота, спросила она, когда дверь за шумной толпой захлопнулась.
– Сабли… сабли… При чем тут сабли? – пробормотал Клим, подсвечивая себе в темноте мобильником и оглядывая комнату. Поняв его правильно, Нора взяла с полки свечи и зажгла их – благо, у Дины зажигалки валялись на каждом углу.
Клим сел в кресло.
– Ты что, всерьез думаешь, что они попрутся на Красную площадь исполнять мое задание? – удивился он.
– Думаю, да. – Нора легла на диван и уставилась в потолок, на котором от пламени дрожали причудливые, странные тени, придавая бурым подтекам и вовсе зловещий вид.
Вода с потолка перестала капать.
– Что-то долго их нет… – Клим пересел на диван, размышляя, какую тактику применить – нахрапистую или томно-игривую.
Какое, к черту, тут родство душ… Он хотел ее, как молодой жеребец хочет все, что шевелится, дышит, моргает и вздрагивает, или пусть даже не дышит и не шевелится, но имеет такие волосы, такие ноги, какую грудь и та…
– Я беременна, – холодно сказала Нора, разглядывая разводы и тени на потолке.
Клим перестал дышать. Все процессы в его организме замерли, словно мамонты, околевшие на ходу…
– От кого? – глупо спросил он.
– Так, был один человек…
– И где он? Умер, что ли?
– Почему умер? – от возмущения Нора приподнялась на локте, откинула с лица пряди волос и в упор посмотрела на Клима. – Почему умер-то?!
– Ну… ты же сказала «был»…
– Впрочем, можно сказать и умер, – вдруг согласилась Нора. – Для меня.
Мамонты околели и сдохли, но тонкий трепет в душе остался. Такого с Климом еще никогда не происходило. О чем нужно говорить с беременной женщиной?
Что делать?!
– Что-то Левина долго нет, – сказал он, чтобы что-то сказать.
– А давай поиграем в нарды! – оживилась вдруг Нора. – У Динки фирменные нарды есть, эксклюзивные, она из Турции привезла!
– Лучше в шахматы.
– В шахматы много думать надо. – Нора нагнулась и достала из-под дивана коробку с нардами. Пока она нагибалась, Клим окончательно понял – точно пропал. Пока она нагибалась – мамонты отмерли, а трепет в душе остался, вот уж чего никогда не случалось одновременно!
– На что играем? – спросила Нора, расставляя шашки.
– На раздевание, – буркнул Титов.
– Ну уж нет! Я за Динку, ты – за Левина. Кто проиграет, его друг и съезжает с этой квартиры! Я играю белыми!
– Почему? – возмутился Титов.
– Потому что девочкам нужно уступать! Особенно на Восьмое марта.
– Кто здесь девочка?!
– Ну, если ты, тогда играй белыми, – фыркнула Нора.
Пришлось уступить ей. Стерве, фифе, выдерге и мадонне…
Он проиграл три раза. Вспотел, разозлился, обиделся и решил застрелиться, если продуется еще раз.
– Твой Левин должен съехать отсюда три раза! – хохотала Нора, тряся головой и задевая его щеку волосами, отчего он переставал соображать и почти терял сознание от нашествия размороженных мамонтов.
– Еще пару раз! – взмолился он. – Еще…
– Ну хорошо, теперь ты белыми, – смилостивилась она.
Он продулся еще три раза белыми, объявил полную капитуляцию, раздумал стреляться и потянулся за телефоном, чтобы заказать суши на дом.
– Тебе не кажется, что кто-то кричит «Помогите!»? – прислушиваясь, спросила Нора.
– Праздник, – отмахнулся Титов. – Балдеют все.
– Нет, ну почему их так долго нет? – Нора встала и потянулась, продемонстрировав все изгибы своего недоступного тела.
Титову расхотелось суши на дом. Ему захотелось читать стихи, но он не знал ни одного приличного стихотворения.
– Может, поднимемся? – Нора выглянула в окно.
Клим понимал, что надо подняться, но когда еще будет возможность остаться с Норой наедине при свечах?
– Играем! – заорал Клим. – Я черными!
– Твой Левин обязан съехать отсюда пятнадцать раз, – засмеяла Нора, когда черные не принесли Климу удачу. – Нет, мне определенно кажется, что кто-то орет «Помогите!».
Клим смахнул нарды на пол. Шашки с грохотом разлетелись, подпрыгивая, словно живые. Миллион раз проиграть беременной бабе, да еще блондинке! Может, все-таки наброситься на нее и сделать все, что требуют мамонты?!
Устыдившись своих мыслей, Клим сполз на корточки и стал собирать шашки.
– Он недоумок! – пропыхтел Титов.
– Кто?
– Тот, кто для тебя умер.
– Да нет, он просто нашел себе молодую богатую дуру. – Нора стояла возле окна, отрешенно барабаня пальцами по подоконнику.
– Фи, гадость. – Титов лег на живот и залез глубоко под диван, чтобы достать шашку. – А хочешь, я буду твоим молодым богатым дураком? – спросил он оттуда.
– Ты?!
– Я!
– Это что?
