что вылезать нельзя!.. Стало быть, самому себе помогать надобно…
Взглянул чекист на плиту газовую, на чайник закопченный и – неожиданно:
– Я чаю выпью.
Передернул Зарубин плечами.
– Пей, коли тебе легче от этого станет.
Стоит Янчевский у плиты, зажигает конфорку и, даже Ивана не видя, спиной чувствует, что ствол в его сторону наведен…
Стоит он и ощущает в себе звериное желание выжить. Страшно хочется выжить – до сердечного теснения, до душевного томления… До рези в яйцах.
Засвистел на плите чайник, и хозяин, знак собеседнику сделав, – мол, обожди, продолжим! – с табуретки поднялся. К плите подошел, тряпку взял, чтобы о ручку горячую не обжечься… Наклонил голову и чуть влево повернул – посмотреть, что Иван делает.
Схватил Владимир Иванович чайник с кипятком – и в голову Ивану швырнул.
Но опытен Зарубин, да и реакция у него отменная. Пригнулся Иван мгновенно, и просвистел чайник горячий над его головой.
Дзинькнуло разбиваемое окно, и в ту же секунду стеклянный звон заглушил грохот выстрела.
Отлетел чекист к стене бревенчатой; на лбу его, как раз между бровями, затемнела правильная черная точка…
– За Оксану. – Иван резюмировал и, бросив прощальный взгляд на чекиста, к двери шагнул.
4
– Внимание, всем постам. Разбойное нападение в дачном кооперативе «Ручеек», район деревни Знаменка. Передаем приметы предполагаемого преступника. Возраст – около сорока лет, черноволосый, кудрявый, широкоплечий, высокий. Одет в темную куртку, темные брюки. Преступник вооружен огнестрельным оружием. Повторяю: разбойное нападение в дачном кооперативе «Ручеек»…
5
Не сразу Кирюха из подвала своего вылез. А вдруг тот мужик с ружьем что-то забыл и вернуться надумает? Лишь минут через десять осторожно надавил он головой на люк, наружу выглянул…
Первое, что увидел Кирилл, – модный штиблет. Паленая телячья кожа, толстая подошва с тисненой надписью не по-русски, шнуровка тоненькая… Совсем близко от люка; руку протяни – и достанешь. Сперва удивился Кирюха картинке, в кадре возникшей, но спустя мгновение удивление страхом сменилось: вспомнил он, на ком обувь такую видел. На хозяине. Не шевелится нога в модном штиблете. И уж не зашевелится никогда…
Вылез пацан из подвала, смотрит. Лежит Владимир Иванович у стены, между газовой плитой и холодильником. В странной ломаной позе лежит, откинув в сторону одну ногу и опустив голову на грудь. Струйка темной крови изо рта течет. Пятно алое на куртке расплывается. И правильная круглая дырочка меж бровей…
Смотрит Кирилл на труп завороженно. И хочется подойти, и страшно.
Первая мысль – убежать. Быстрее, быстрее, пока менты не нагрянули. Потому как пить дать его, преступника малолетнего, в убийстве хозяина обвинят. Но эту мысль другая перекрывает: Владимир Иванович-то, оказывается, человек богатый!
Могут ли деньги тут, на даче, храниться? Вполне.
Уркаган малолетний даже предполагает, где именно. В спаленке, за шкафом зеркальным, еще две недели назад заприметил Кирюха потайную железную дверку в стене. Когда в отсутствие хозяина дачу обследовал. Конечно, не смог малолетка ту дверку открыть: замок там какой-то слишком мудреной конструкции! Но ведь ключ может быть и в кармане убитого!
Подходит Кирюха к мертвецу – осторожно так, словно боится, что тот воскреснет да за руку его схватит. Присел на корточки, отвернулся, чтобы в лицо жуткое не смотреть. В один карман руку сунул, в другой… Бумажник, ключи от машины, какие-то документы… Расстегнул татуированный юноша верхнюю пуговичку сорочки покойного, смотрит – а рядом с крестиком ключик на веревке свисает. Словно у школьника из группы продленного дня. Рванул Кирюха ключик на себя – мотнулась голова окровавленная, и оборвалась веревка…
А теперь – быстрее, быстрее в спальню! Вот он, шкаф зеркальный! У-у, тяжелый какой, зараза! Поднатужился малолетка, надавил хлипким плечиком на шкаф – шкаф с места и сдвинулся.
Подходит ли ключик? Фу-у-у, слава богу, подходит…
Дрожат руки в наколках фиолетовых, волнуется татуированный – да так сильно, что с первого раза в замочную скважину не попал. Наконец щелкнуло тихо внутри замка, и открылась дверка железная…
Небольшое углубление в стене. Ни тугих пачек баксов там нет, ни сокровищ несметных. Стоит в углублении обыкновенный коричневый чемоданишко. Потертый такой, невзрачный, неброский.
С такими лоховскими «углами» обычно сантехники на вызовы по квартирам ходят. Но, может быть, чемоданчик этот грудами долларов да жменями брюликов забит доверху?
Открыл Кирилл чемодан и присвистнул разочарованно. Нет там никаких долларов. Штук пять видеодисков, россыпь флешек компьютерных, а в основном – бумаги. В папки картонные сложены и пронумерованы аккуратно.
Но чемоданчик этот с бумагами, какая ни есть, а все-таки добыча. Нельзя его тут оставлять.
Захлопнул Кирюха чемоданчик, дверку закрыл, шкаф на место придвинул. Подхватил «угол» под мышку – и на крыльцо. Едва коленом в дверку машины не врезался – так близко покойный Владимир Иванович ее к дому подогнал.
Но надежда, как говорится, умирает последней. Не выгорело в тайнике ничего ценного найти – так, может, в машине? Тем более что ключ у Кирюхи в кармане…
Может, хоть тут чем-нибудь ценным поживиться удастся?
Открыл малолетка багажник – и тут же заулыбался, довольный. Лежит рядом с запаской футляр с видеокамерой. С той самой, видать, перед которой он, поджигатель малолетний, «чистосердечное признание» делал…
Подхватил Кирилл футляр увесистый – и бегом к реке. А со стороны главной аллеи уже шум автомобильного двигателя доносится.
Присел Кирюха на корточки, за кустом крыжовника схоронился…
Итить твою мать – менты.
Быстро что-то пожаловали, не иначе как стуканул кто-то, выстрел заслышав…
6
Вышел Иван из домика Янчевского, сунул обрез в петельку под курткой и, не оборачиваясь, по главной аллейке дачного поселка зашагал. Перелез через забор – и тут же на краю свалки огромной очутился. Чего тут только нет: и кузова автомобильные, насквозь проржавленные, и аккумуляторы разбитые, и тряпки истлевшие, и мебель поломанная. В самом конце, у леса, разбитый железный контейнер возвышается с полустертой надписью «Морфлот». Видно, кто-то из дачников приспособил его в свое время под временное жилище.
Ступил Иван на землю захламленную, и в тот же самый момент будто кольнуло его что-то. Оборачивается он и видит сквозь забор ячеистый: по главной аллейке поселка дачного прямо на него
