Реаниматолог обменялся странным взглядом со своим коллегой. Потом оба воззрились на Константина.
— Что вы смотрите? — зло сказал он. — У меня времени не было одеваться.
— А вы случайно не того?
— Тетка, тащи сюда свою телегу, и быстро.
Константин встал и на глазах у удивленных докторов положил Игната на каталку.
— Где тут у вас реанимация?
— Подождите, подождите, — воскликнул Савельев, — кто тут врач, я или вы?
— Слушай, Савельев, — Константин резко развернулся, — ты давно здесь работаешь?
— Второй месяц. А что?
— Оно и видно. Его зовут Игнат Панфилов, и у него была тяжелая травма позвоночника.
— А что с ним случилось?
— Пулевое ранение. Это вас устраивает? Ему не то что падать, неосторожно двигаться нельзя.
Савельев густо покраснел, и Константин машинально отметил про себя этот факт. Значит, человек еще не совсем очерствел душой.
А может, реаниматологу и вовсе не положена излишняя чувствительность. В конце концов он каждый день должен кого-нибудь с того света вытаскивать.
— Ну что ж, Андрей Петрович, — обратился Савельев к своему коллеге, — помогите… э… Как вас звать?
— Константин.
— Помогите Константину. Кстати, Андрей Петрович — хирург. А вы, Наталья Дмитриевна, — он обратился к медсестре, — срочно найдите и принесите мне медицинскую карту больного Панфилова.
Дежурный реаниматолог склонился над Игнатом, проверил зрачки, пульс, дыхание и лишь после этого дал команду:
— Везите.
Константин вместе с хирургом катили тележку по пустым коридорам больницы.
— Что с ним, доктор?
— Пока еще не знаю, но скоро выяснится. Одно могу сказать твердо — ему сильно повезло. Кем он вам приходится?
— Братом.
— Он мог бы умереть от одного болевого шока. В моей практике, увы, такое случалось. Пульс у него есть, правда, слабый; ниточный, но это дает нам шанс. Так что мы еще поборемся.
Они остановились перед широкой стеклянной дверью. Рядом на стене висела табличка «Реанимационное отделение. Посторонним вход строго воспрещен».
— А теперь извините, Константин, — сказал Савельев, — дальше вам нельзя. Посидите в коридоре. Андрей Петрович, готовьте больного.
— Хорошо, Евгений Семенович.
Хирург распахнул дверь реанимационного отделения, вкатил тележку, а Константин так и остался стоять в коридоре.
— Что же вы, — сказал Савельев, — идите отдыхайте. Вы сделали все, что могли. Теперь дело за нами.
Глава 6
— Константин, проснитесь. Панфилов открыл глаза, почувствовав, что кто-то трясет его за плечо.
— А? Что?
— Проснитесь.
Пред ним стоял доктор Савельев.
— Что с Игнатом? Он жив? — Константин вскочил.
— Жив, жив, — сдержанно улыбнулся реаниматолог.
Улыбка получилась какой-то кривой — Савельев устал после бессонной ночи.
— Который час?
— Полседьмого.
Константин тряхнул головой и вытер рукой лицо, прогоняя остатки сна.
— Вы извините, доктор, сам не заметил, как задремал. И еще извините, что накричал.
— Ничего страшного, вас можно понять. Мне приходилось и не с таким встречаться. Идемте в мой кабинет. Мне надо присесть, а то ноги гудят.
Они прошли по коридору, свернули направо, миновали несколько дверей с номерными табличками и наконец вошли в небольшую комнату, насквозь пропахшую, как ни странно, табачным дымом.
Обстановка кабинета была самой что ни на есть спартанской — стол, пара стульев, два шкафа, металлический и стеклянный, стандартная жесткая тахта, обтянутая потрескавшимся дерматином, и металлическая вешалка.
— Присаживайтесь куда-нибудь.
Константин опустился на тахту, прислонившись спиной к холодной стенке. Савельев закрыл за собой дверь, нерешительно потоптался рядом с тахтой, наконец вынул из кармана халата пачку «Явы».
— Хотите?
Константин вытащил из пачки сигарету и прикурил от поднесенной зажигалки.
— А как же «Минздрав предупреждает»? — с легкой усмешкой спросил он.
— А, ерунда, — закурив, реаниматолог махнул рукой. — То есть это, конечно, не совсем ерунда, но при нашей работе… В общем, это минимальный вред, который я могу причинить своему здоровью. И потом, я считаю, что вред приносит то, что человек делает без удовольствия. Если курить и укорять себя за каждую выкуренную сигарету, табак и в самом деле станет вреден.
Константин огляделся по сторонам.
— В чем дело? — спросил Савельев.
— Ищу, куда пепел стряхивать.
— Возьмите пепельницу со стола.
— А вы?
— У меня еще одна есть. Константин поднялся с тахты и подошел к столу.
— Подходящая штука, — с легкой усмешкой произнес он, повертев в руках пепельницу в виде черепа с откинутой сверху крышкой. — Как раз для доктора.
— Коллеги подарили.
— Это вроде как с подтекстом?
— В общем, нет, просто другой не оказалось. У нас, знаете ли, в магазинах всякую ерунду можно купить, кроме того, что необходимо. А от этого черепа хоть польза какая-то.
Константин вернулся на свое место, поставил пепельницу на тахту рядом с собой и сделал несколько глубоких затяжек.
— Вы, я смотрю, тоже не особо заботитесь о своем здоровье? — заметил реаниматолог.
— Это привычка, еще с… армии, — объяснил Константин. — Только за последнее время я привык курить сигареты покрепче.
— Что имеем, — Савельев развел руками. — В общем, случай с вашим братом довольно тяжелый. Даже не знаю, как бы вам попроще объяснить.
— Как есть, так и объясняйте.
— На одну компрессионную травму позвоночника наложилась другая и ко всему этому добавился перелом костей таза. Даже удивительно, как сердце такое выдержало. Впрочем, он ведь у вас еще молод, не правда ли?
— Двадцать два.
— Двадцать два года, — задумчиво проговорил Савельев, пуская дым под потолок. — Двадцать два… А сколько всего…
— Вы уже знаете? — спросил Константин.
— Да, я читал… У него ведь были неприятности с наркотиками? Но меня в данном случае интересует
